Райкер наклоняется и пристально смотрит Андерсу в глаза.
– Стало быть, ты серьезно, – шепчет Андерс, и его глаза наполняются слезами. – А как же стражники? О них ты подумал? Я видел одного из них – он что-то вынюхивал. В любой день могут притащить колья, чтобы заделать дыру в ограде становья. Если они застукают ее тут…
– Не застукают.
– Только если я не выдам вас, – бормочет Андерс.
Райкер бросается к нему и подносит нож так близко к его яремной вене, что, честное слово, я слышу, как клинок скребет по щетине.
– Я скорее умру, чем позволю кому-то причинить ей зло. Ты меня понял?
– А как же я? – Андерс глядит на него, и я вижу, как ему горько. – Как же наши планы?
– Ты по-прежнему мой брат, – говорит Райкер, гладя его по затылку. – И останешься им всегда. Когда мы устроимся, я пошлю за тобой и моей семьей.
– Думаешь, будет так просто уйти? – Ноздри Андерса раздуваются.
– А почему нет? Земли вокруг полным-полно. И я хороший охотник.
– Не такой уж хороший, – замечает Андерс, продолжая сверлить меня злобным взглядом.
– Теперь она со мной. – Райкер встает между ним и мной. – Но вопрос в другом – с кем ты сам? – Его рука еще крепче сжимает рукоять ножа. – Я должен знать, с кем ты.
– С тобой, – шепчет Андерс. – Я всегда был с тобой, брат. И останусь с тобой до конца.
Райкер смотрит на меня, словно ожидает моего согласия. Я киваю. Не знаю, что еще могла бы сделать.
Наклонившись, чтобы развязать руки Андерса, Райкер говорит:
– Я понимаю, что тебе будет нелегко это принять, но все устроится, вот увидишь.
Андерс идет к дверному проему. Я готовлюсь сама не знаю к чему, но, похоже, Райкеру удалось смирить его гнев.
Андерс останавливается.
– Я где-то тут выронил горшочек с водяным дурманом. Поэтому и зашел – хотел тебе показать. Шторм выбросил на берег кучу этого зелья.
– О, за него можно получить неплохую цену! – азартно восклицает Райкер.
– На берегу третьей бухточки среди скал есть еще. Мы могли бы загрести все вдвоем. Половину тебе, половину мне.
– Я помогу собрать дурман, но ты можешь оставить все себе.
– Правда? – сконфуженно спрашивает Андерс.
– Полно, ведь между нами ничего не изменилось, – говорит Райкер. – Просто теперь с нами Тирни.
Андерс глядит на меня. Он все так же избегает смотреть мне в глаза, но это уже кое-что.
– Завтра, как только рассветет, встретимся на берегу бухты. – Андерс чуть заметно улыбается, и на мгновение я вижу того милого мальчика, о котором мне рассказывал Райкер.
Глава 54
Я сразу же начинаю прибираться. Не знаю, что еще могу сделать… с моим телом.
Райкер смотрит на меня, прислонившись к стене.
– Что бы ты сейчас ни думала…
– Думала? Что я вообще могу думать? – Я подбираю с пола саван. – Не знаю… может быть, все это ловушка, и ты попросту связался с кем-то из тех, кто хотел меня выследить, вот беззаконник и явился. В общем, оно должно быть убито, да?
На его лице отражается мука.
– Ты должна понять, – говорит он, придвигаясь ближе. – Добыча затащила Андерса за ограду, укусила, он считает, что это проклятье уничтожило его семью… но он изменит свое мнение. Просто дай ему шанс. Он ни за что не причинит мне зла.
– Я беспокоюсь отнюдь не за тебя. – Я хватаю табурет и опять ставлю его перед столом. – И что ты там говорил насчет того, чтобы быть вместе? – презрительно усмехаюсь я. – А меня ты спросил? Или ты просто хочешь заявить на меня свои права, как это делают мужчины в округе?
– Я подумал… ладно… хорошо, – говорит он, подойдя совсем близко. – Если так будет лучше, мы можем пожениться.
– Нет! – кричу я, в бешенстве спеша в другой угол, но он находится всего в нескольких футах от того места, где стоит Райкер. Мне просто некуда идти. Я задеваю ногой какой-то предмет, и он катится под кровать.
– Ты не обязана выходить за меня замуж. – Он вскидывает руки. – Я просто думал, что с этими твоими волосами… с этой лентой… при твоем воспитании… что для тебя это важно.
Я встаю на четвереньки и засовываю руку под кровать, чтобы достать то, что загнала туда ногой. Это стеклянная банка. Я поднимаю ее, и меня пробирает дрожь.
– Я пытаюсь с тобой поговорить… пожалуйста, выслушай ме…
– Погоди. Это и есть водяной дурман, о котором говорил Андерс?
– Ты нашла его, – радуется Райкер, протянув руку к банке.
– А ты уверен, что это и есть водяной дурман? – Я отдергиваю банку и заставляю его посмотреть мне в глаза.
– Еще бы, – отвечает он, явно оторопев от моего напора. – Это понятно по его ярко-зеленому цвету и по тому, как…
– А как оно действует?
– Сам я никогда не пробовал дурмана, но в северных лесах гадатели употребляют его, чтобы предсказывать будущее.
Достаточно капнуть одну каплю на язык, и у тебя начнутся видения. Говорят, оно дает человеку доступ в мир духов, обитающих как наверху, так и внизу.
– А что бывает, если употреблять его долгое время… например, каждый день?
– Тогда человек сходит с ума.
Я прижимаю руку ко рту, пытаясь подавить судорожный вздох, но он все равно вырывается наружу.
– Так вот чем вызвано наше безумие. Ты не понимаешь, да? – Я вцепляюсь в Райкера; руки мои дрожат. – Вот что происходит с девушками, сосланными сюда. Я знала, что что-то тут нечисто… либо с водой… либо с пищей… но оказывается, все дело в водорослях… из колодца. Все пьют колодезную воду. Когда я жила в становье, то тоже ее пила. И у меня порой кружилась голова и казалось, будто по мне ползают насекомые, которых на самом деле там не было. Но после того, как меня изгнали в лес и я начала пить воду из источника, мне стало лучше. Мое сознание прояснилось. – На глаза наворачиваются слезы. – Это не волшебство… а яд.
Я нервно хожу взад и вперед.
– Они должны об этом узнать. И не только они – об этом должны узнать все.
Райкер качает головой.
– Это бы ничего не изменило.
– Как ты можешь так говорить? Это изменит все. Девушки перестанут сходить с ума… перестанут вести себя, как дикие звери. И, быть может, году благодати придет конец.
– Речь идет о проклятье. О волшебстве. Даже если кто-то нам и поверит, это ничего не изменит. Пока ваша плоть в цене, будут существовать и беззаконники, и год благодати.
– Но должно же быть хоть что-то… что мы могли бы предпринять.
– Мы можем уйти, – говорит он, вытирая слезы с моих щек. – В прошлом году один траппер, промышляющий в северных лесах, принес нам весть от семьи, которую мы знали. Так вот, они ушли за горы, пересекли равнины и теперь живут в поселении, где мужчины и женщины равны. Там, где женщины свободны.
Я пытаюсь хотя бы
