– Но как же наши семьи…
– О моей семье позаботится Андерс. Они получат причитающуюся ему плату, и как только мы устроимся на новом месте…
– А как насчет моей семьи? Если я пропаду без вести и никто не будет знать, что произошло с моим телом, сестер изгонят из округа, отправят в предместье.
– Если Майкл хотя бы наполовину таков, как ты о нем говоришь, он никогда этого не допустит.
Когда он упоминает Майкла, меня охватывает злость.
– Давай не будем вмешивать сюда Майкла.
– Даже если бы их и изгнали в предместье, моя мать дала бы им приют.
– Но не придется ли сестрам тогда…
– Только после того, как у них начнутся месячные, – буднично говорит он.
– А когда они начнутся? – От осознания того, чем пришлось бы заниматься Кларе и Пенни, мне становится нехорошо.
– Как только мы устроимся, мы возьмем их к себе.
– А если мы никогда не устроимся? – спрашиваю я, но речь на самом деле идет не о том, чтобы устроиться где-то на новом месте, а о том, чтобы остаться в живых, и мне хочется сказать это прямо, поэтому я и формулирую вопрос по-другому:
– Что, если нам не удастся выжить? Что в этом случае ждет их?
– Мы выживем… но почему мои сестры могут работать в предместье, а твои нет? – ошарашенно спрашивает он.
– Я не говорю так… – начинаю я, совершенно выбитая из колеи. – Но когда думаю, как моим сестрам придется принимать у себя мужчин округа, кого-то вроде Томми Пирсона или любого другого мужчину из тех, что в церкви гладили их по голове или смотрели, как они поют в хоре, мне становится тошно.
– Когда я нашел тебя на льду, ты была готова покончить с собой, лишь бы не отдавать свою жизнь беззаконии – ку. В этом случае никто бы не узнал, что сталось с твоим телом, и твоих сестер все равно бы изгнали в предместье. Почему же ты колеблешься теперь?
– Я была не в себе. – Я невольно повышаю голос. – Ты же видел меня в ту ночь… я умирала.
Он притягивает меня к себе, прижимает свой лоб к моему и тяжело выдыхает.
– Прости. Это было нечестно.
Близость Райкера, тепло его тела действуют на меня, словно успокаивающий бальзам.
– Ты мне веришь? – спрашивает он.
– Да, – не раздумывая, отвечаю я.
– Тогда поверь, что мы сможем это сделать, – говорит он. – У нас есть время на то, чтобы что-то придумать. Знай – я сумею отыскать выход. Для всех нас.
– Почему ты хочешь это сделать? – Я всматриваюсь в его лицо.
Он ведет пальцами по моей косе до самого конца красной шелковой ленты.
– Я хочу увидеть тебя с распущенными волосами и лучами солнца на лице.
Глава 55
Перед рассветом Райкер спускается по лестнице, чтобы встретиться с Андерсом, и впервые за долгое-долгое время я чувствую, как в душе моей начинает брезжить надежда. Лежа на кровати, я представляю себе, каково было бы жить с ним, как муж и жена. Мне всегда казалось, что лучшее, на что я могла бы надеяться, это работа в полях, и я никогда не мечтала о чем-то большем. Но сколько бы я ни притворялась, правда состоит в том, что я просто-напросто трусиха. Если не пытаться чего-то достичь, то тебе не грозит и разочарование. Не знаю, когда это произошло, когда я перестала к чему-то стремиться. Вероятно, вскоре после моих первых месячных, – этого напоминания о том, какое место я занимаю в этом мире. Но думаю, теперь я готова сразиться за что-то большее.
Услышав, как по лестнице подымается Райкер, я вскакиваю с кровати.
– Должно быть, он что-то забыл, – думаю я и радуюсь. Я сделаю ему сюрприз, отвечу «да» – но тут из-за бизоньей шкуры появляется фигура, облаченная в темный саван, и прежде, чем я успеваю схватить нож со стола, мужчина прижимает меня к стене и впечатывает в мое горло рукоять ножа.
– Андерс… – Я пытаюсь освободиться, но он еще сильнее давит на рукоять.
– Молчи. И слушай. Сегодня ночью, когда луна будет в зените, ты уйдешь. – Я ощупываю стену, пытаясь отыскать что-нибудь такое, что можно было бы использовать как оружие. – У подножия лестницы тебя будут ждать саван и зажженная свеча. – Я пытаюсь схватить его за руку, но мои попытки тщетны. – Я отмечу путь до становья и сделаю так, что тебе никто не помешает добраться до бреши в ограде. Там ты снимешь саван и оставишь его снаружи, а сама залезешь в дыру, где тебе и место.
– Райкер… – с трудом шепчу я. – Он убьет тебя.
– Утром, едва рассветет, я приду сюда и приведу с собой беззаконников. Если ты к тому времени не уйдешь и Райкер захочет встать на твою защиту, я не смогу их остановить.
– Он никогда этого не простит.
– Если ты скажешь ему хоть слово… если не исполнишь моих указаний, не исполнишь их в точности, я убью тебя. И если вдруг ты воображаешь, что за оградой становья будешь в безопасности, то это не так. Видишь мое лицо? – И он заставляет меня посмотреть ему в глаза. – Я единственный, кто смог выжить, несмотря на проклятье, а значит, теперь меня не убить. Если ты попытаешься сообщить ему… если попробуешь приманить его к ограде… если хотя бы посмотришь в его сторону, мне это станет известно. И лучше я увижу, как Райкер умрет, чем стану смотреть, как он нарушает священную клятву… предает свою семью.
– Ты хочешь сказать – предает тебя, – выдавливаю из себя я.
Он придвигается совсем вплотную, и я ощущаю запах горьких трав и несвежего мяса, исходящий от его дыхания.
– Как бы мне хотелось содрать кожу с твоего лица. – Он втягивает в себя воздух через нос. – Но я не хочу вредить Райкеру. Думаю, этого не хочешь и ты. Играй по моим правилам, или я приду за тобой.
Глава 56
Не знаю, сколько времени я сижу, перебирая в голове возможные варианты действий, и, когда решаю наконец сдвинуться с места, небо уже окрашивается в розовые и фиолетовые тона – примерно такими же красками вскорости расцветится мое горло.
Услышав, как кто-то ступает на нижнюю ступеньку приставной лестницы, я начинаю собирать свои скудные пожитки – плащ, платье, оставшиеся нижние юбки, ботинки, чулки. Не знаю, что скажу, и если уж на то пошло, я даже не знаю, Райкер ли это или кто-то другой. А что, если это Андерс, решивший закончить свою работу… или стражники… Даже если это Ханс, как я смогу что-то ему объяснить?
Схватив один из ножей, я опускаюсь на корточки рядом со столом. Руки мои дрожат.
Входит мужчина, облаченный в темное одеяние.
