Нагнувшись и развязав узел, немец вытащил себе меч. Наклонившись, Вагасков вытянул оставшийся.
– Они совершенно одинаковые, – бросив взгляд на обоих, разглядывавших свои мечи, сказал Локи, – не беспокойтесь. – Немного подождав, он вновь ожидающе взглянул на них. – Правил нет никаких. Ну так что же вы? Чего вы ждете? Начинайте.
Примериваясь друг к другу, немец и Вагасков стали сходиться, послышался первый звон мечей. Приваленный чем-то необъяснимым, дальним, давящим и тяжелым, отвернувшись, слушая звон мечей за спиной, я подошел к окну. Ровная, чуть кипящая белыми бурунами синяя морская гладь была там – далеко и везде, до самого горизонта. Звон и вскрики были за моей спиной, неспособный, не в силах слушать их, долго, минуту, две, три, четыре, я слышал их. Раздался громкий звон – чей-то меч тяжело упал на гранитные плиты пола. Ничего не видя перед собой, я обернулся. Неподвижно, с мокрым черным пятном у сердца, раскинув руки, немец лежал на гранитном полу. Покачиваясь, с рассеченной шеей и чуть кровящим рукавом Вагасков стоял над ним. Полукругом, старпом и трое немцев, приблизившись, стояли и смотрели на них. Вдруг дрогнув, сорвавшись с места, обе собаки мгновенно, без звука бросились на распростертое тело и глубоко вгрызясь, тяня каждая на себя стали рвать его. Равнодушно, бесчувственно отметив их молчаливость, отсутствие лая, а лишь натужное сопенье, я понял, что это были не собаки, а волки. Деловито и остервенело, с невероятной быстротой разорвав тело на куски, выплевывая материю одежды, треща костями, молниеносно вгрызаясь и оставляя брызжущие пятна на полу, стремительно пережевывая и глотая, почти в минуту, на наших глазах они ничего не оставили от тела кроме костяной неразберихи объедков. Кровь, темнея и чуть сворачиваясь, затекала в щели между плитами.
Чуть приволакивая ногу и зажимая ладонью рану на шее, Вагасков подошел к Локи и отдал ему меч.
– И что, – с какой-то невольно выглядящей глуповатой растерянностью спросил он его, – что теперь будет?
Безразлично взяв у него меч, подобрав с пола другой, бросив оба в узел и завязав веревкой, Локи пожал плечами.
– Что… Все, как ты хотел. Вы выиграете войну.
– И… И скоро это будет?
Локи пожал плечами.
– Откуда я знаю. У войны свои законы. Но все теперь пойдет по другому пути. Когда все закончится? Не знаю. Слушай радио, читай газеты.
– Значит…
– Значит, – Локи забросил узел с мечами за спину, – значит, ты отправишься туда, откуда пришел, на свою лодку, одержавшую очередную победу – если захочешь конечно.
Быстро среагировав, словно почувствовав подвох, Вагасков остро стрельнул черными глазами в его сторону. – Что значит, если захочешь?
Выпрямившись, темный лицом, напружиненный и суровый, Локи мгновенье внимательно смотрел на него.
– Я доложен кое-что сказать тебе, – негромко произнес он, – ты, быть может, думаешь, что со случившимся все тревоги, все беды в твоей жизни прекратились, что тебя ждет радостная, легкая и счастливая жизнь. Я знаю, я провижу будущее, тебя ждет нечто совсем другое. Ты думаешь, ты вернешься к себе на базу героем, но ты не будешь героем, ты даже не будешь награжден. У тебя хватает недоброжелателей в штабе флота, и они позаботятся, чтобы даже одержав далее еще немало побед, ты ничего не получил. У тебя не будет геройской славы, не будет званий и орденов, а через пару лет после окончания войны тебя вышибут с флота. Ты будешь прозябать на гражданской службе, которую будешь ненавидеть, жить в заплесневелой комнате в коммуналке, пить по вечерам с тоски водку и умрешь – после нескольких неудачных операций, умирать ты будешь долго и мучительно – от тяжелой неизлечимой болезни. При этом в конце жизни ты будешь изрезан и искромсан так, что даже не сможешь нормально пить и есть. Вот такая судьба тебя ждет, так наградит тебя Родина. Поэтому я и говорю тебе – может, стоит подумать, еще есть такая возможность. Одно твое слово – и ты вновь окажешься там, откуда ты стартовал – у Вечного моря, среди таких же, как ты, моряков, в бухте вечной жизни, при этом, – Локи усмехнулся, – тебе даже обниматься с ними, – Локи кивнул на немцев, – не потребуется, я своей властью снимаю это условие, в Великое братство ты сможешь влиться и так. Еще есть время. Подумай – стоит ли оно всего того?
– Погоди, – перебил его Вагасков, – но ведь если я не соглашусь – ну на этот твой рай – все ведь останется, как раньше, как мы договаривались – война будет выиграна?
– Конечно, – равнодушно сказал Локи, – никто не собирается лукавить с тобой. Война будет выиграна.
– Ну так что тогда, – Вагасков пожал плечами, – чего ты передо мной картины разводишь. Договорились же, так делай как положено.
– Как скажешь, – ровно произнес Локи, – тогда сейчас ты окажешься на базе в Полярном, на лодке, вернувшейся из похода. И этих двоих, – он взглянул на меня и старпома, – тоже отправим обратно. – Он посмотрел на старпома. – Кстати, у вас есть возможности. Можем отправить в разные места. Высказывайте, если есть пожелания. Я знаю, вы боевой офицер, но, может, служба на лодке вам тяжела – можем отправить в сухопутные войска, не в тыл, на передовую, сможете проявить себя. Подумайте, у вас есть разные пути.
Старпом чуть улыбнулся.
– Спасибо за заботу, – сказал он, – но нет, не нужны мне другие места. Отправляйте туда, откуда взяли, там мое место, там самые важные места. И нужен я только там. Пока жив Северный флот, жива Россия.
Локи мельком взглянул на меня.
– Ну, с вами все ясно, вас не спрашиваю. – Он повернулся к немцам. – Ну а вас – в Киль, на базу переподготовки, как чудом спасшихся с торпедированного эсминца. Может, еще отпуск дадут, будете довольны. – Он еще раз оглядел всех. – Ну что, в путь?
– Подождите, – сказал вдруг Вагасков, – я понимаю, что на войне все происходит не в раз, нужно время, но… – он серьезно, почти просяще посмотрел на Локи, – но, может, вы позволите нам, может, покажете – хоть одним глазком посмотреть на то, как это будет, как все начнется?
Сухо глядя на него, Локи, казалось, на мгновенье задумался.
– Долго все это длится, – сказал он, – да и вряд ли вы сможете хотя бы в малой мере осознать, что увидели. Впрочем, вы правы, все уже началось. Скоро ли кончится, вот вопрос. Но показать я могу только то, что происходит сейчас, сию минуту. И, скорее всего, это ничего не скажет вам. Боюсь, вы слишком многого ждете от меня. Впрочем, – он пожал плечом, – мне не
