Как бы то ни было, предложением Вильгельма Майера заинтересовались. Особых иллюзий по этому поводу он не питал, так как понимал, что от подачи идеи до ее реализации дистанция огромного размера. Максимум предполагал, что в Вене все же благосклонно отнесутся к данному прожекту, и под это дело можно расчитывать на приобретение хотя бы одного более-менее приличного кораблика, пригодного для каперства. А поскольку у Австрии ситуация с собственными морскими офицерами можно сказать, что никакая, то должность капитана предложат герру Майеру. На этом и строился его расчет, и окрыленный предварительным одобрением своей идеи, Вильгельм Майер отправился в Вену. Каково же было его удивление, когда по прибытию в столицу Австрии он узнал, что в Триест уже прибыл первый корабль из заказанных, и вскоре ожидается прибытие еще нескольких! Как оказалось, идея создания флота принадлежала не ему и ее озвучили гораздо раньше. Причем озвучили высокопоставленные чиновники, слово которых имеет вес, и те, кто имеет право доклада императору. А он всего лишь оказался в нужный момент в нужном месте и высказал правильные мысли.
В Вене Майера задержали на некоторое время. Помимо военных чинов, занятых созданием флота, он встретился также с австрийскими оружейниками и инженерами, рассказав о том, что смог «узнать» в Новом Свете. Озвучил то, что было уже известно широкой публике, и добавил ряд вещей, известных ему из получивших наибольшее распространение оружейных систем второй половины XIX века, какие можно было воспроизвести на имеющейся «промышленной» базе Австрии. Как в области артиллерии, так и стрелкового оружия. Отдельной темой была схема силовой установки боевого корабля с паровой машиной, огнетрубными котлами и гребным винтом. Причем не просто структурная схема, а схема с более-менее подробными эскизами, объясняющими устройство механизмов. Давать более поздние и сложные конструкции Майер не рискнул. Но и этого хватило с лихвой, чтобы лучшие умы оружейной и технической мысли Австрии вцепились в такой подарок мертвой хваткой. Майер стал даже опасаться, что если так пойдет и дальше, то ни о каком назначении на флот речи идти уже не будет, и его оставят на суше, как консультанта. Но этого не случилось. Вытянув из Майера все, что он «узнал» у тринидадцев, его быстренько спровадили в Триест, назначив командиром первого военного корабля австрийского флота – фрегата «Зееадлер», и дав полную свободу действий. Правда, официально этот корабль в казне императора не значился и был вроде бы как частным, принадлежавшим подставному лицу в Триесте. Заявлять публично о своем желании сделать Австрию сильной морской державой Леопольд I пока что не торопился.
Разумеется, в Триест Майер отправился не один. Вместе с ним прибыли два десятка молодых офицеров австрийской армии, давших согласие продолжить службу на флоте. В основном это были артиллеристы, пехотинцев всего лишь три человека. Во всяком случае, так ему сказали в Вене. Но Майер прекрасно понимал, что кое-кто из его новых сослуживцев если и видел пушку или пехотный строй, то только издали, а на самом деле числился совсем по другому ведомству. И в данный момент приглядывает за его поведением. Удивляться этому не стоило, поскольку то, с какой легкостью ему поверили и утвердили в должности, наводило на размышления. В обычном случае такая благосклонность властей и стремительный карьерный взлет вызвали бы серьезные подозрения у кого угодно. Не только у Майера, который ждал подвоха отовсюду. Однако деваться ему было уже некуда, слишком далеко все зашло. Впрочем, никаких эксцессов не последовало. То ли у австрийцев действительно из рук вон плохо обстояли дела с морскими офицерами, то ли вмешались какие-то иные причины, но никто Майеру не мешал. За ним лишь ненавязчиво наблюдали, ничем не ограничивая его действия. И очень скоро «Зееадлер», укомплектованный командой с бору по сосенке, вышел в море из Триеста. Опытных матросов для работы с парусами пришлось набирать из французов и венецианцев, ибо таковых среди австрийцев не оказалось. Офицеров тоже пришлось брать из «лягушатников» и «макаронников», поскольку своих офицеров предстояло еще подготовить. Чем они и занимались все время, постигая морскую науку прямо на борту в ходе плавания. Вот канониров он постарался взять из австрийцев. Предпочтение отдавалось тем, кто служил в крепостной или хотя бы в полевой артиллерии. Но таковых все равно не хватало, поэтому пришлось ставить к пушкам «макаронников», восполняя ими нехватку людей. Первый месяц после выхода из Триеста Майер не проявлял активности, сосредоточившись на тренировке команды, добиваясь слаженных действий в различных ситуациях. И только когда убедился, что разноязычная толпа на борту стала более-менее похожа на экипаж боевого корабля, покинул Адриатику и направился в Эгейское море.
Успех превзошел все ожидания. Появление в Эгейском море, которое турки давно и небезосновательно считали своей вотчиной, сильного и быстроходного пиратского корабля, стало для них полной неожиданностью. Причем появление не какой-нибудь лоханки с десятком небольших пушек и толпой головорезов на борту, снаряжение которых могут позволить себе частные лица. Таких здесь всегда хватало, и военные корабли Османской империи периодически сокращали их поголовье. Сейчас же появился быстроходный военный фрегат с мощной артиллерией, который не раздумывая пускал ее в ход, если только получал хоть какое-то сопротивление. Который мог как отбиться и уйти от сильного противника, так догнать и захватить либо уничтожить слабого. Капитан Майер берег людей и предпочитал утопить строптивцев вместе с ценным грузом, чем рисковать понести большие потери в ходе абордажа. Либо вел огонь картечью по палубе до тех пор, пока там не прекращалось какое-либо шевеление. То, что после этого приз превращался в развалину и забирать его себе не было никакого смысла, Майера нисколько не волновало. Это было настолько непривычно для пиратской тактики, что многие удивлялись и не понимали его действий. Такое было нехарактерно даже для военного корабля королевского флота, а уж для пирата и подавно. А в том, что капитан «Зееадлера» обычный пират, не состоящий на государственной службе, не было никаких сомнений. На гафеле фрегата развевался флаг, которого до сих пор никто не видел – черное полотнище с белым черепом и перекрещенными костями. «Веселый Роджер», как назвал его в шутку Вильгельм Майер. Команда фрегата оценила юмор своего капитана, и название прочно вошло в лексикон моряков. Сначала австрийских, а потом и всех прочих, кто бороздил просторы Средиземноморья.
Возвращение в Триест вылилось в настоящий триумф. Помимо четырех захваченных призов с ценным грузом «Зееадлер» доставил также почти две тонны серебра в слитках, обнаруженных на одном из турецких кораблей. В Вене поняли, что не прогадали,
