– Похоже, я тебя недооценила.
Я вскинул брови.
– Только скажи. Попроси меня.
– Ты просто осел.
Я пожал плечами.
– Как скажешь. – Легким быстрым движением я стянул рубашку через голову. Лу неверяще посмотрела на меня.
– Что ты творишь? – Она схватила мою рубашку и швырнула ее обратно мне, а я, поймав, бросил на на пол.
– Жарко тут.
– Да ты… ты! Пошел вон из моей постели! Кыш отсюда! – Она стала толкать меня, наверное, со всей силы, но я даже не шелохнулся. Только усмехнулся.
– Это моя постель.
– Нет, это я тут сплю! А ты спишь…
– В постели. – Я заложил руки за голову. Лу уставилась на меня, затем покосилась на мои руки и грудь. Я усмехнулся шире и сдержал порыв поиграть мускулами. – У меня уже две недели спина болит. Не буду больше спать на полу. Это моя кровать, и отныне спать я буду на ней. Если хочешь со мной – милости просим, в противном случае ванна все еще свободна.
Лу злобно открыла рот и тут же его захлопнула.
– Я… Это… Я не стану спать в… – Она лихорадочно оглядела постель, явно в поисках чего-нибудь, чем можно было меня проткнуть. В конце концов она нащупала взглядом подушку.
Шмяк.
Прежде чем Лу удалось снова меня ударить, я поймал подушку и прижал к груди. Стиснул губы, лишь бы не рассмеяться.
– Лу… просто ложись. Поспи. Ничего не изменилось. Разве что… может быть, ты хочешь попросить меня о чем-нибудь?
– Не дождешься. – Она отобрала у меня подушку. – Хотя нет, ты у меня еще дождешься, это точно.
Я хмыкнул и отвернулся.
– Спокойной ночи, Лу.
Заснула она куда раньше меня.
Кровь, вода и дым
ЛуКогда я проснулась утром, то обнаружила, что лежу, зарывшись лицом Риду в грудь. Он обнимал меня, и его руки покоились у меня на пояснице. Я сонно прижалась к нему, наслаждаясь соприкосновением его и моей кожи, – и застыла. Моя ночнушка ночью задралась до пояса, и поэтому теперь мои ноги и живот были совершенно голые.
Черт, черт, черт.
Я попыталась натянуть ночнушку обратно, но Рид почувствовал движение и тут же проснулся. Увидев мое взволнованное лицо, он быстро оглядел комнату, а затем улыбнулся краем рта и слегка порозовел.
– Доброе утро.
– Такое уж доброе? – Я отползла от него, чувствуя, как и к моим щекам подступает предательский жар. Он улыбнулся шире, схватил с пола рубашку и направился в ванную. – Ты куда? – спросила я.
– На тренировку.
– Но… сегодня же день Святого Николая. Нужно праздновать.
Рид изумленно выглянул обратно.
– Да?
– Да, – подтвердила я, выскользнула из постели и зашагала к нему. Когда я проходила мимо, Рид отступил в сторону, но все равно потянулся и поймал прядь моих волос. – Мы идем на праздник.
– Идем?
– Да, идем. Еда там просто великолепная. Есть, например, имбирные макаруны… – Я замолкла, чувствуя, как рот уже наполняется слюной, и покачала головой. – Их даже словами не описать. Нужно просто попробовать. К тому же я должна купить тебе подарок.
Он неохотно выпустил мои волосы и двинулся к шкафу.
– Ты не обязана мне ничего покупать, Лу.
– Ерунда. Я люблю покупать подарки почти так же сильно, как их получать.
Час спустя мы уже шли под руку по Восточной стороне.
В прошлом году я тоже была на празднике, но мне не хотелось украшать елки фруктами и конфетами и подбрасывать бревна в большой костер в центре города. Нет, меня куда больше интересовали азартные игры, лотки с дешевыми побрякушками и, конечно, еда.
Аромат сладостей с корицей витал в воздухе, смешиваясь с вездесущим запахом рыбы и дыма. Я с тоской посмотрела на лоток с печеньем, который стоял ближе всего к нам. В ответ на меня смотрели сабле, мадлены и слоеные сердечки. Я потянулась взять одно печенье – а может, три, – но Рид закатил глаза и потащил меня вперед. У меня в желудке возмущенно заурчало.
– Как ты могла не наесться? – спросил он неверяще. – Ты ведь утром три порции завтрака съела.
Я скорчила гримаску.
– То была рыба. Для десерта у меня всегда место найдется.
На улицах гуляли люди в пальто и шарфах, все вокруг покрывал тонкий слой снега – и лавки, и лотки, и кареты, и улицу. Венки с красными бантами висели почти на каждой двери. Ленты танцевали на ветру.
Для Цезарина это было даже красиво.
А вот кривые листовки на каждой стене радовали куда меньше.
СТРАНСТВУЮЩАЯ ТРУППА «ДРЕВНИЕ СЕСТРЫ»
приглашает вас почтить нашего патриарха
ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО ФЛОРИНА КАРДИНАЛА КЛЕМЕНТА,
АРХИЕПИСКОПА БЕЛЬТЕРРСКОГО,
посетив представление века завтра вечером, в седьмой день декабря, в соборе Сан-Сесиль де Цезарин.
Joyeux Noёl[20]!
Я повертела листовкой перед носом у Рида, смеясь.
– «Флорин»? Кошмарное имя! Неудивительно, что он им не зовется.
Рид нахмурился.
– Флорин – мое второе имя.
Я смяла листовку и бросила в урну.
– Трагедия, не иначе. – Когда Рид попытался увести меня, я вырвалась и натянула капюшон. – Ну что ж, пора нам разделиться.
Все еще хмурясь, он оглядел людную площадь.
– Вряд ли это хорошая мысль.
Я закатила глаза.
– Я никуда не убегу, можешь мне верить. Кроме того, подарки должны быть сюрпризом.
– Лу…
– Встретимся у Пана через час. И ты уж постарайся добыть для меня что-нибудь стоящее.
Не слушая его возражений, я развернулась и последовала к кузнице в конце улицы, лавируя между прохожих. Кузнец по имени Аб всегда был дружелюбен с обитателями подполья Восточной стороны. Я купила у него немало ножей – и стащила еще парочку. До истории с Трамбле Аб показывал мне очень красивый кинжал с медной ручкой. Он идеально сочетался цветом с волосами Рида. Я надеялась, что Аб его не продал.
Сбросив капюшон и собрав пару крупиц былой своей развязности, я вошла в кузницу. В горниле тлели угли, но помимо бочки воды и мешка с песком во всей комнате не было совершенно ничего. Ни мечей. Ни ножей. Ни покупателей. Я нахмурилась. Кузнеца тоже нигде не оказалось.
– Аб? Ты здесь?
Приземистый бородатый мужчина вошел в комнату через боковой вход, и я улыбнулась.
– Вот ты где, старик! А я уж подумала, отлыниваешь от работы. – При виде его гневного лица моя улыбка дрогнула, и я огляделась. – Дело твое, как вижу, процветает?
– Хватило же у тебя храбрости сюда вернуться, Лу.
– Ты о чем?
– Ходит слух, что ты сдала Андре и Грю. Из-за тебя Восточная сторона теперь кишит констеблями. – Он шагнул вперед, стиснув кулаки. – Они уже дважды сюда приходили и задавали вопросы о том, о чем им вообще знать не полагается. Мои покупатели настороже, никто не хочет вести дела, когда полиция все разнюхивает поблизости.
Ой-ой. Похоже, не стоило мне все-таки выкладывать шассерам так много.
Я картинно выудила из плаща мешочек.
– Но ведь я принесла оливковую ветвь мира. Гляди. – Я потрясла мешочек, и монеты в нем забренчали веселую мелодию. Темные глаза Аба все так же смотрели на меня с подозрением.
– Сколько?
Я нарочито небрежно подбросила мешочек в воздух.
– Достаточно, чтобы приобрести красивенький медный
