Когда я открыла их мгновение спустя, Рид смотрел на меня, а потом перевел взгляд на мои губы. В этот миг я мечтала, чтобы он наклонился ближе, но в последний миг Рид тоже закрыл глаза и отстранился.
Меня захлестнуло разочарование и почти сразу – болезненное унижение.
Все к лучшему.
Я хмуро посмотрела в окно. Коко была права: Рид все еще шассер, а я – ведьма. Что бы ни случилось между нами, что бы ни изменилось, одно это несокрушимое препятствие останется навсегда. И все же… Я оглядела его суровый профиль и заметила: он снова и снова против воли поглядывает на меня.
Было бы очень глупо идти по этому пути. Закончиться все может лишь одним-единственным образом. Но даже с этим знанием мое сердце не билось медленней от близости Рида, а искра надежды не меркла. Надежды на то, что, может быть, нашу историю ждет иной финал. Но… Коко была права.
Я и впрямь играла в опасную игру.
Вопрос гордости
РидТой ночью напряжение в комнате, царившее между нами, было осязаемо болезненным.
Лу лежала в моей постели. Я слышал, как она ерзает в темноте, как дышит сначала громко, а затем тихо. Вот она заворочалась снова. Медленно перекатилась на бок. На спину. На бок. На спину. Пытаясь не издавать ни звука. Не показывать виду, что не спит.
Но не выходило, и я прекрасно все слышал. Снова, снова, снова и снова.
Эта женщина с ума меня сводила.
Наконец она свесилась с кровати и посмотрела мне в глаза во мраке. Ее волосы водопадом хлынули на пол.
Я слишком резко приподнялся на локтях, и Лу быстро опустила взгляд – туда, где ночная рубашка разошлась у меня на груди. Я ощутил, как к низу живота приливает кровь.
– Что случилось?
– Глупо это как-то. – Лу нахмурилась, но я не понимал, с чего ей-то сердиться. – Ты вовсе не обязан спать на полу.
Я с подозрением ее оглядел.
– Ты уверена?
– Ладно, для начала перестань на меня вот так таращиться. Ничего такого в этом нет. – Лу закатила глаза, а потом отползла в сторону, освобождая для меня место. – Кроме того, тут холодно. Твоя здоровенная тушка мне рядом не помешает, чтобы было теплей. – Я так и не сдвинулся с места, и Лу, будто уговаривая, похлопала место на кровати рядом с собой. – Да брось, шасс. Я не кусаюсь… почти.
Я тяжело сглотнул и тут же отбросил мысль о том, как она касается губами моей кожи.
Медленно, осторожно, давая ей время передумать, я забрался на кровать. Несколько секунд мы смущенно молчали.
– Расслабься, – прошептала Лу наконец, хотя и сама лежала, как будто одеревенев. – Веди себя естественно.
Я почти рассмеялся. Почти. Будто я в самом деле мог расслабиться, когда она была так… близко. Кровать в шассерской спальне предназначалась не для двоих. Половина моего тела свисала с краю, другая – тесно вжалась в Лу.
Я не возражал.
Спустя еще минуту мучительного молчания Лу повернулась, коснувшись грудью моей руки. Мое сердце забилось чаще, и я сцепил зубы, пытаясь сдержать безумные мысли.
– Расскажи мне про своих родителей.
Мысли о близости мгновенно испарились.
– Нечего рассказывать.
– Всегда хоть что-нибудь да есть.
Я в упор уставился на потолок. Снова воцарилось молчание, но Лу продолжала наблюдать за мной. Я не удержался, покосился на нее и увидел нетерпеливый любопытный взгляд, затем покачал головой и вздохнул.
– Меня бросили еще во младенчестве. Горничная нашла меня среди мусора.
Лу в ужасе посмотрела на меня.
– Архиепископ взял меня к себе. Долгое время я был пажом. Затем резко подрос. – Против воли я улыбнулся краем рта. – Вскоре после этого он стал обучать меня и готовить к вступлению в шассеры. В шестнадцать лет я заполучил свое место среди братьев. Иной жизни я не знаю.
Лу опустила голову мне на плечо.
– Заполучил свое место?
Я закрыл глаза, положил подбородок ей на макушку и вдохнул. Глубоко.
– На свете есть лишь сотня балисард – по капле реликвии святого Константина в каждой. Выходит, что и число братьев ограничено. Большинство из них служат до самой смерти. Когда шассер уходит на покой или умирает, проводится турнир. Лишь победитель может вступить в наши ряды.
– Погоди. – Лу села, и я распахнул глаза. Она улыбнулась, щекоча мне грудь своими волосами. – Хочешь сказать, Ансель победил других претендентов?
– Ансель не шассер.
Ее улыбка дрогнула.
– Разве?
– Да. Но он готовится им стать. Он будет участвовать в следующем турнире со всеми прочими новобранцами.
– Ясно. – Теперь Лу нахмурилась, крутя прядь волос на пальце. – Это многое объясняет.
– Что именно?
Она снова приникла ко мне и вздохнула.
– Ансель не такой, как все остальные здесь. Он… терпимее относится ко многим вещам. Мыслит шире.
Я тут же ощетинился.
– Лу, иметь принципы – вовсе не преступление.
Она не обратила внимания на мои слова и стала водить пальцами вдоль воротника моей рубашки.
– Расскажи мне про свой турнир.
Я кашлянул, стараясь не думать о ее мягких прикосновениях. Но пальцы у Лу были такие теплые. А моя рубашка – такая тонкая.
– Мне, наверное, было столько же лет, сколько сейчас Анселю. – Я хмыкнул, вспоминая, как дрожали у меня колени, как меня стошнило на собственный мундир за несколько минут до первого боя. Архиепископ был вынужден добыть мне новый. И хотя это было всего несколько лет назад, воспоминание казалось очень далеким. Другое время. Другая жизнь. Когда я жил и дышал лишь тем, чтобы хранить будущее в мире моего патриарха. – Все остальные были меня крупнее. И сильнее. Не знаю, как я справился.
– А вот и знаешь.
– Ты права. – Очередной непрошеный смешок подступил к горлу. – Знаю. Не настолько уж и крупнее они были, а я каждый день тренировался, чтобы стать сильней. Архиепископ сам меня обучал. Ничто больше не имело для меня значения, кроме как стать шассером. – Моя улыбка померкла – воспоминания всплывали одно за другим с болезненной ясностью. Толпа. Крики. Звон стали, запах пота. И… Селия. Ее радостные восклицания. – В последнем бою я сражался с Жаном-Люком.
– И победил его.
– Да.
– Он очень на тебя за это зол.
– Знаю. И оттого победить его было еще приятней.
Она ткнула меня пальцем в живот.
– Ну и свинья же ты.
– Возможно. Но он хуже. В тот год… между нами все переменилось. Когда Архиепископ повысил меня до капитана, Жан-Люк еще был новобранцем. Ему пришлось ждать следующего турнира, чтобы продвинуться. Не думаю, что он простил меня за это.
Еще несколько минут Лу молчала. А когда наконец подала голос, я очень пожалел об этом.
– А… Селия? Вы продолжили встречаться после
