Они ждут за входной дверью, как за баррикадой, собирают всю отвагу.
Кесси включает наружное освещение и открывает дверь. Запах краски чувствуется через весь двор.
– Не выходи, Оушен.
Но девочка идет за ней.
– Оставайся там, Оушен!
Оушен идет за мамой навстречу тому, что оставили непрошеные гости: на стене сарая нарисован белый полумесяц, рассеченный косой линией. Краска такая свежая, что еще капает.
На крыльце появляется Марина, опираясь на костыли.
Рассеченный полумесяц.
Долой Луну.
– Ну хоть собак возьми с собой, – просит Кесси.
– Со мной все будет хорошо, – заверяет Марина.
– Не понимаю, почему ты не можешь довольствоваться двумя кругами по двору, – бормочет Кесси.
– За его пределами есть целая планета, по которой я могу ходить, – парирует Марина. – Ты даже не представляешь себе, как это освобождает. Я хочу пройтись по тропе.
– Возьми собак.
Древний Ханаан хмурит морщинистый лоб, перекатывается и встает; новый пес, Тенджо, который еще не подружился с Ханааном, подбегает, чтобы поглядеть, в чем дело. Прогулка! Все рады.
Оушен и Уивир за выходные перекрасили сарай в белый цвет, но все по-прежнему видят контур рассеченной Луны, белый на белом. Не важно, сколько выходных они потратят на это дело, – оскорбительный рисунок останется там навсегда.
Собаки следуют за Мариной вниз по ступенькам, во двор. Она теперь освоила этот трюк, осознала меру и тяжесть гравитации. Маршрут, который она запланировала, ведет по тропе, через ворота перед загоном для скота, вдоль той части дороги, что огибает нижний край леса, потом налево, вдоль южной части речной тропы с ее изгибом, – и обратно к дому. Два с половиной километра. Это пугает как марафон. Под сенью леса может встретиться припозднившийся лось. Это приз и мотивация. Марина жаждет оказаться среди диких животных, чтобы ничего не было между ней и этими существами, необузданными и свободными.
В штанах для йоги, укороченном топе и стольких браслетах дружбы, сколько удалось одолжить у Оушен, Марина отправляется навстречу приключению.
– Ой-ой, – говорит Оушен. – Крем от загара. – Она щедро мажет голый живот и спину Марины кремом с SPF 50.– У тебя отличный рельеф мышц, Май. Откуда?
– Это все Долгий Бег, – говорит Марина. – И с каких это пор ты зовешь меня Май?
– С тех пор, как это сделала мама. Хочешь, я пойду с тобой?
– Не хочу, – отвечает Марина и отправляется в путь. Костыли оставляют позади две линии дыр в пыли. Ханаан и Тенджо трусят за ней по пятам. Это не Долгий Бег, который уже не повторится, но это может быть ритуал другого рода, придуманный ею способ общения с собственным телом и пространством.
Все, что в земной гравитации в десять раз сложнее, усугубляется вдвойне, если добавить костыли. Склон, ведущий к бетонному мосту, – спуск с крутого горного перевала. Выбоины – кратеры размером с Аристарх. Гравий и камни на проселочной дороге превращают каждый шаг в пытку, и еще она забыла прихватить воду.
– Тенджо, Тенджо, ты у нас умница, пойди и принеси Марине водички, – пыхтит она, ковыляя по дороге. Боги, как далеко до ворот.
Боги… Так говорила Ариэль.
Пятьдесят шагов – и отдых. Еще пятьдесят шагов – и снова отдых. Она режет путь на кусочки. Ноги болят. Как сильно болят ноги. Сколько она прошла? На Луне можно было одним морганием призвать фамильяра. А здесь она видит иконку на очках, и надо моргать, моргать, моргать и снова моргать, чтобы добраться до фитнес-приложения. Полкилометра.
Боги.
Псы вскидывают головы. Через несколько секунд Марина слышит звук двигателя, который их встревожил. Из-за деревьев появляется машина. Она сперва видит пыль от колес, потом автомобиль поворачивает под прямым углом и выезжает из зарослей на открытое место. Марина делает шаг назад. Автомобиль быстро приближается. Видит ли ее водитель? Можно помахать костылем. Нет, она упадет. Он не замедляется. Он должен ее видеть. Приближается. Едет на нее. Пыль, скорость, шум. Прямо на нее. Марина бросается в канаву. Когда машина с ревом проносится мимо, осыпая ее камнями и песком, она слышит мужские голоса:
– Вали обратно на Луну!!!
Запыхавшаяся, с болью в каждой косточке и суставе, Марина пытается встать на ноги. Не может. У нее нет сил. Она стоит на четвереньках в сухой канаве, еле дыша, пытаясь сквозь звуки собственного дыхания расслышать, не приближается ли машина. Поехала дальше или развернулась? Слушай. Ох, слушай.
Хруст шин по гравию, визг тормозов и звук колес, которые резко остановились.
Марина не может посмотреть.
– Марина?
Над ней склонилась Уивир, сидящая на велосипеде.
– Позови на помощь! – плачет Марина. – Помоги мне!
– Привет, мам.
Марина въезжает в кресле в темную комнату. В темноте светятся огоньки. Она и не заметила, что потолок покрыт светящимися наклейками в виде звезд.
– Спишь?
С кровати доносится ворчание.
– Сплю.
Старая семейная шутка; может, самая старая из всех. Марина слышит, как поднимается изголовье кровати. Загорается мягкий свет.
– Что с тобой случилось?
– Со мной случился пикап с ручным управлением. – Марина подкатывает к месту рядом с кроватью матери. Медицинская техника урчит и мигает, гудят насосы. Ароматы эфирных масел, трав и благовоний ночью кажутся сильнее. – Все в порядке. Доктор Накамура говорит, что я, наверное, сделана из тика или чего-то в этом роде. – Она хлопает ладонями по ручкам инвалидного кресла. – Встану из этой штуки через день-два.
– Я слышала, – говорит ее мать. Она кладет тонкую, как палочка, руку на одеяло. Марина ее берет.
– Они же наши гребаные соседи…
Мать стонет и щелкает языком.
– Не сквернословь.
– Прости. Они хотели столкнуть меня с дороги. И столкнули. На костылях.
– Белый сарай – красиво.
– Мама, я должна тебе кое-что сказать.
Марина сжимает горячую сухую ладонь матери.
– Лучше уже не будет. Не знаю, следишь ли ты за новостями, но там, на Луне, случилась небольшая встряска. Суни включили свою солнечную энергетическую сеть… Я хочу сказать: когда наверху
