– Тащи меня в этот гребаный ровер! – орет Брайс Маккензи.
Тэди сдвигает в сторону панель, и ее глаза распахиваются.
– Да тут есть бар.
– Конечно, есть. – Денни Маккензи откидывается на спинку кресла и кладет ноги на скамеечку. – Приготовь нам что-нибудь, ладно?
– Чего ты хочешь?
Денни снова поворачивается к изгибу смотрового стекла и северной оконечности Апеннин. Автомотриса чартерная, не эксклюзивный ливрейный транспорт для Драконов, но все равно удобная, быстрая и хорошо оснащена.
– Кислота. Лимона – побольше, чтобы сморщиться. Чтоб слегка проняло. Сладость. Сироп. Ванильный сироп. Его меньше, чем кислоты. Жизнь, она не сахар. Для крепости – джин. Ледяной, конечно. На четыре пальца. Нет, на три. Золотая стружка. Чуток. Перемешать, налить, употребить.
Тэди открывает, печатает, готовит и наливает четыре бокала – для Денни, себя, Джи-Суна и Агнеты, которые прибыли с Денни Маккензи из Байрру-Алту. «Остальные последуют позже. Валет Клинков у вас в долгу. Поняли?» Долг Маккензи. В последнюю очередь в каждый бокал она насыпает щепотку золотой пыли. Та медленно оседает в холодной жидкости. Денни делает глоток и расслабленно откидывается на спинку кресла.
– Зашибись, великолепно. Давно не виделись, любовь моя. Я должен придумать тебе имя. «Экспресс Саншайн». Нет. Хрень нелепая. – Он салютует бокалом, обращаясь к вакууму. – «Возвращение героя»!
Лунотрясения бывают четырех типов: глубокие, ударные, термальные и неглубокие. Последние – самые разрушительные, и волна от них распространяется быстрее всего. Через несколько секунд после того, как из Дворца Вечного света прилетели новости, Меридиан сотрясся от проспектов до Байрру-Алту от толчков, вызванных убийством Дункана Маккензи. Люди в Высоком Городе ощутили их и собрались на своих лестницах и мостках.
«Но ведь он сделал тебя изгоем».
– Мой отец умер! – рычал Денни Маккензи.
«Он тебе сказал, что ты ему не сын».
– Я ему подчинялся. Так заведено у Маккензи. Я был непоколебим.
«Он лишил тебя наследства».
Денни поднял руку, которую искалечил в знак покорности обычаям семьи.
– Кровь говорит другое.
«А что она говорит, Валет Клинков?»
– Что я должен пойти и взять принадлежащее мне.
«У тебя ни союзников, ни помощников, ни гроша».
– Я доберусь туда, даже если мне придется идти пешком! – крикнул Денни Маккензи. – Союзники? Кто из вас со мной?
Тэди, Джи-Сун и Агнета спрыгнули со своих насестов и жердочек, встали рядом. По Байрру-Алту до самых лестниц, ведущих вниз, прокатились воодушевляющие крики, но потом один голос спросил: «А кто теперь будет нас защищать?»
На 85-м уровне фамильяр Денни вернулся к жизни. Воздух, вода, данные. Деньги. И послание: «Главный вокзал Меридиана. От верного джакару».
– Это ловушка, – сказала Агнета.
– Возможно. А может, и нет. Но я уже наносил поражение Брайсу и забрал лучшее, что у него было, его Первый Клинок. Пока едем на лифте. Разве что вы хотите заиметь мышцы бедер, похожие на то гребаное дерево из Тве.
– У тебя ведь есть нож, – прошептал Джи-Сун, когда они спустились на проспект, по которому носились моту и велосипеды.
– Два ножа, – уточнил Денни Маккензи. Когда эскалаторы опустили их в пасть Главного вокзала Меридиана, пришло еще одно сообщение: «Платформа для частных автомотрис. Ты не вернешься домой, как нищий, выклянчивающий кислород. От джакару, который помнит».
Рука администратора потянулась к кнопке вызова охраны, но заграждение открылось, и Денни провел своих товарищей туда, где на полу лежали толстые ковры, а свет реагировал на настроение.
– Добро пожаловать, мистер Маккензи. Ваша автомотриса стоит у пятого перрона, отправление через тридцать минут. Пожалуйста, наслаждайтесь нашими всеобъемлющими удобствами.
– В душ, друзья! – воскликнул Денни.
– У нас ведь есть душевые, – проворчала Тэди.
– Но здесь вода горячая.
«Десять минут до Хэдли, мистер Маккензи», – говорит автомотриса.
– Идите сюда и посмотрите, – Денни подзывает своих товарищей. – Это одна из главных достопримечательностей Луны.
Автомотриса едет по разрушенным землям в южной части Болота Гниения: борозды разглажены, кратеры срыты до складок на лунной шкуре, реголит переработан не один раз, просеян и перебран до последнего ценного атома.
– Вон там, видите? – Денни указывает на ослепительно яркую звезду, которая медленно восходит над близким лунным горизонтом. – Хэдли. В любой момент мы войдем в зеркальную решетку. Смотрите! – Он встает, раскинув руки, будто на сцене. Звезды вспыхивают по обе стороны от рельсов; автомотриса едет по путям из блестящей расплавленной стали через массив из пяти тысяч зеркал, и все они фокусируют свет на вершине темной пирамиды Хэдли. – Гребаный «Тайян» думает, что управляет Солнцем. Мы это сделали первыми, и мы это делаем лучше.
– Ден.
– Что, Тэд?
– Там есть другие огни.
Он бросается вперед. Над неподвижными солнцами зеркальной решетки падают огни поменьше размером: созвездия красного и зеленого. Искры синего. Яркое белое пламя: секунда, две – и снова синие росчерки. Огни маневровых двигателей.
– Лунные корабли, – шепчет Денни. – Тормозят на спуске.
– Сколько их?
– Они тут все. Повсюду над гребаным Болотом.
– ВТО? Твоя мать – Воронцова, – говорит Джи-Сун. И кончик лезвия нависает над его роговицей.
– Моя мать – Маккензи. Скажи ее имя.
– Аполлинария Воронцова-Мак… – Испуганный визг.
– Как ее зовут?
– Аполлинария Маккензи.
– Спасибо. – Клинок возвращается в ножны. – И если ты снова выскажешься о моей матери неуважительно, я тебе хребет из спины вырежу.
– Денни, ты должен это увидеть. – Тэди пересылает главную новость с ИИ автомотрисы на фамильяр Денни.
– Дариус, маленький ушлепок… – выдыхает тот. – Это Суни.
* * *Сперва они это чувствуют, а потом – слышат: биение, проникающее сквозь рельсы в корпус автомотрисы. Дрожь. Та-дам. Та-дам. Денни выходит в шлюз, и там слышно, что у звука есть ритм. Двери закрываются, давление выравнивается. Наружная дверь открывается, и услышанное становится увиденным. Платформу, пандусы, лестницы, надземные и подземные переходы, туннели усеивают джакару. Джакару в пов-скафах, деловых костюмах, платьях и спортивной одежде;
