Ага, где вы и где Остроумов в то время были? И где в будущем будут? Чушь. Вот если бы рядом… Тогда, признаюсь, было бы здорово вовремя от понимающих людей нужный и толковый совет принять. Да, признаю, в этих закулисных штабных интригах я совсем не специалист. Нужно поскорее набираться подобного опыта. А сломать… Сломалка такая пока ни у кого не выросла. Так что вряд ли. А вот законопатить в какую-нибудь дыру подальше с глаз смогут — с этим я согласен.
— И ещё одно. В столице к вам будет приковано внимание не только авиаторов и военных, но и штатских. Постарайтесь всегда держать над собой полный контроль и думайте, думайте, прежде чем что-то сказать. Соображайте, где и как себя вести и что говорить.
— С какой стати будет приковано? — затупил я и тут же спохватился, сообразил, почему. Размышлять меньше нужно и за нитью разговора следить. Тогда и этого глупого вопроса бы не возникло.
— Потому что про кого совсем недавно все газеты писали? Кому было оказано высокое внимание и покровительство? Сообразили? То-то. Отныне у вас имеется не только это якобы покровительство, но и, само собой разумеется, сразу же появилось очень много завистников и недоброжелателей. Которые только и будут ждать, когда вы споткнётесь. А иные с удовольствием ещё и ногу при этом подставят и подтолкнут в спину, чтобы упали побольнее. Великий князь сказал и забыл, а завистники остались. Поняли, Сергей Викторович?
— Да понял я, понял. Так получается, мне теперь и дышать без оглядки нельзя? — подыграл я Колчаку.
— Вот теперь вижу, что действительно что-то начинаете понимать! Это хорошо, что начинаете. Привыкайте. Чем быстрее привыкнете, тем лучше будет. Для всех. И постарайтесь вернуться назад без потерь. И за Лебедевым присматривайте, чтобы лишнего чего не наговорил.
— Почему? — а вот теперь этим вопросом я постараюсь из своего собеседника чуть больше выведать, на откровенность рассчитываю. Если получится, само собой. И получилось.
Александр Васильевич помолчал, глянул искоса на меня и продолжил:
— Потому что мы с Николаем Оттовичем сделали на вас ставку, так скажем. Не подведите нас, поручик.
Что-то подобное я и предполагал, были некоторые предпосылки, приводящие к такому выводу, были. Потому-то и уверился в своей значимости, начал пробиваться вперёд, ни на кого не оглядываясь, оттого и берега, как сказали бы у нас, несколько потерял. А тут нужно было действовать тоньше, прав Александр Васильевич. Но не было у меня тогда другого выхода, и ошибок на самом деле почти нет, кто бы что сейчас ни говорил. И со штабом не всё так однозначно. Согласен, действительно можно было сначала генералу Каульбарсу доложиться. Можно. Если бы я в нём как в себе самом был бы уверен. Потому как за время той давней инспекторской проверки Остроумовым наших крепостей наслушался и насмотрелся на то местное начальство. Вот откуда растут ноги моего предубеждения к… К кому? Ко всем начальникам подряд? Это точно не так… Но тот же Каульбарс, пусть и был обо мне предупреждён, вряд ли принял бы во внимание идеи какого-то залётного, никому не известного поручика… Где я, а где целый генерал… Так, стоп! Что себе-то врать! Просто торопился важную информацию командующему доставить. Поспешил. Вот и всё! Обо всём этом точно не сейчас размышлять нужно, не во время такого полезного и значимого для меня разговора. Позже всё обдумаю. М-да… Это тебе не ручку управления туда-сюда дёргать. А вот то, что на меня какую-то ставку сделали… В чём? Не удержался, спросил.
— В чём ставку? — Александр Васильевич помолчал, посмотрел мне в глаза очень внимательно, словно оценивая, стоит ли отвечать или нет. Призадумался, отвернулся в сторону, понаблюдал несколько секунд за затихающим дождиком, поёжился от падающих сверху редких холодных капель и, похоже, всё-таки принял положительное решение. Ответил: — А в том, что мы сейчас делаем. В формировании новой службы флота…
Дальше нам договорить не дали. Вестовой прибежал, срочный вызов к командующему для начальника оперативного отдела передал. Александр Васильевич поднялся на ноги, вслед за ним и я подскочил, благодаря прежнему носителю этого тела знания этикета и Устава в меня крепко вбиты.
— Прощайте, Сергей Викторович. Постарайтесь осмыслить всё то, что я вам сказал. Будем верить в вашу счастливую звезду. Она у вас действительно счастливая. Предполагаю, что в Петербурге наверняка с вами захочет встретиться великий князь. Это лишь моё личное предположение. Но оно из тех, в которых я на девяносто девять процентов уверен. Будьте готовы к такому вызову.
Козырнул и развернулся кругом. И я убрал ладонь от козырька фуражки. Постоял несколько мгновений, проводил глазами удаляющуюся по аллее прямую худощавую фигуру Колчака, направился следом. Шагнул на мокрую дорожку аллеи, оставляя за спиной скамейку и раскидистую липу, так вовремя укрывшую нас от слепого дождика, заторопился следом. Потому как мне пока в ту же сторону. Заодно и утрясу на ходу всё услышанное. Не то что я обо всём этом никогда не думал, просто не придавал этому серьёзного значения. Похоже, зря. Судя по всему, я каким-то образом после возвращения поднялся на следующую, более высокую ступень, раз начались вокруг моей персоны подобные пляски с бубнами. И плясать мне здесь нужно будет по-другому, с более серьёзным подходом и отношением ко всем мелочам. Тут дело не только в формировании новой службы, но и наверняка в чьих-то личных амбициях. Понятно, в чьих. И я не только себя сейчас подразумеваю. Так что отныне жёсткий контроль за собой и всеми своими действиями. Закончилось вживание, начинается жизнь. Понимаю, что проколы у меня будут, но постараюсь свести их к минимуму…
Разминулся с встречными офицерами, поприветствовал старших по званию, свернул в сторону своего жилья. Пора вплотную сборами в дорогу заняться. В свете только что услышанного. Значит, парадку тоже с собой
