Только что пролившаяся на землю влага быстро испарялась. Буквально на глазах высыхали дорожки, клубились призрачным маревом на жарком солнце, под ногами весело блестели отмытые коротким дождиком камни мостовой. Глянул вверх, в голубую безоблачную высь. Да, в небе проще, там таких интриг не бывает…
Поездка в столицу ничем особенным не запомнилась. Железка и железка, вагон как вагон, только купе чуть просторнее и комфортнее, а проводник любезнее.
Потому как почти всю дорогу я отсыпался. Единственным исключением была ночная остановка в Пскове. Я заранее попросил проводника разбудить меня при подъезде к городу. Хотелось выйти на перрон, посмотреть на вокзал, просто подышать почти родным воздухом, хоть чуть-чуть окунуться в атмосферу своего города. Подспудно хотелось немного отдохнуть душой.
Михаил спал, похрапывал негромко на своей полке, а я тихонько оделся, прикрыл за собой дверь в купе и вышел на вокзальный перрон под высокую крышу навеса с ажурными чугунными стойками. Спускаться с лесенки вагона не пришлось, перрон оказался вровень с полом тамбура. Впереди чухал и шипел паром паровоз, из белого облака выныривали редкие чёрные на его фоне фигуры, а наш вагон оказался почти напротив вокзала. Немного пришлось вернуться назад, по пути ответить на приветствие полицейского, потянуть на себя тяжёлую дверь, войти внутрь.
Несмотря на прибывший поезд, народу внутри было мало. Всё-таки ночь на дворе. Что удивило, так это два работающих буфета. Один для пассажиров первого и второго класса, второй для третьего. Посетителей внутри немного, но есть, по крайней мере, через открытые двери видно кое-кого. Прошёлся по зданию, осмотрелся. Те же стены и переходы с лестницами, даже стены раскрашены в те же цвета, какие я помню из той жизни. Если бы не вывески с ятями и ерами, да не костюмы горожан, точно бы усомнился в реальности происходящего. Словно назад вернулся, домой.
Вышел на привокзальную площадь, отмахнулся от предложенной разносчиком газеты. Не до неё мне сейчас, если чуть позже, когда возвращаться к поезду буду. Хоть и ночь, но прогуливаться с газетой в руке не по уставу. Да и в вагоне у нас, если что, наверняка уже свежее местное издание имеется.
Постоял перед входом в вокзал, привыкая к слабому свету редких фонарей на площади. Тут же подкатила коляска, окутала облаком крепкого лошадиного пота и ядрёного табака.
— Куда прикажете, ваше благородие господин офицер? — наклонился бородатый извозчик.
— Никуда, — с сожалением отказался от заманчивого приглашения.
С каким удовольствием я бы сейчас прокатился по ночным улицам города, вернулся в свою прежнюю квартиру, разбудил бы Андрея… Встряхнулся, прогоняя навалившиеся вдруг воспоминания о проведенных здесь спокойных днях, развернулся и решительно направился к своему вагону. Тут же на перроне у какой-то торговки прикупил несколько горячих, одуряюще пахнущих пирогов с яблоками и брусникой. Буфетные запахи раздразнили, аппетит разыгрался. Шустрая женщина получила деньги, оглянулась на прохаживающего по перрону полицейского, подхватила корзинку, заторопилась дальше вдоль вагонов, негромко рекламируя свой вкусный товар. Ночь же на дворе, кому он сейчас нужен?
Кивнул проводнику, поднялся в вагон.
— Чаю к пирогам подать, ваше благородие? Чаёк только что поспел, горячий… — услышал вдогонку. Обернулся.
— Можно и подать.
— Сейчас отправимся и подам…
Пусто в коридоре, никого. Тишина, все спят. Сдвинул в сторону оконную занавесочку, вгляделся в ночь. Ничего не видно за железнодорожными путями, даже ни одного огонька нигде не промаргивает. Эх, где-то там, в ночи, наш аэродром. Ничего, не в последний раз я здесь. Вернусь когда-нибудь. Открыл дверь в своё купе, фуражку на крючок повесил, присел на разобранную постель к столику, выглянул в окошко. Пусто на перроне, никого. Ан нет, торопится кто-то припоздавший, идёт быстрым шагом куда-то в голову состава. Сначала бросилась в глаза длинная чёрная какая-то прямоугольная в тусклом свете фонарей тень на перроне, а потом и сам её хозяин показался. Понятно теперь, почему прямоугольный — котелок у него на голове, шляпа такая.
Я снял китель, уселся поудобнее, под спину подушку приспособил. Прикрыл глаза — как-то сразу спать захотелось. Наконец-то отпустило, расслабился. Сейчас чаю с пирогами выпью и спать залягу.
Заворочался на своей полке Михаил, наверняка запах пирогов учуял. Проснулся? Нет, спит. Ну и пусть спит, а я ещё немного посижу в ожидании чая, в окно посмотрю, что-то воспоминания накатили…
Проснулся к обеду, повалялся, погадал, куда мог исчезнуть мой товарищ. Кое-как пересилил себя, выкарабкался из тёплого нутра постели, начал приводить себя в порядок. Первым делом самое необходимое сделал. Ну и умылся заодно и необходимый лоск навёл. Даже побриться умудрился и не порезаться. Хотя вагон шёл мягко, плавно, только привычно колёса постукивали на стыках рельсов. Выглянул в коридор, тут и увидел своего товарища. Понятно, в чём дело. Точнее, в ком. Барышни, кто же ещё. Молоденькие, щёчки горят румянцем, с упоением слушают вахмистра, а тот и рад, так соловьём перед ними и заливается, да грудь с Георгием словно ненароком вперёд выпячивает… Прислушался. Нет, хоть и недалеко, а ничего не слышно.
Тут и меня заметили, мою высунувшуюся в дверной проём физиономию. Смутились, что-то Михаилу сказали. Лебедев начал оборачиваться, да я ждать не стал, скрылся в купе и дверь за собой закрыл. Не хочу, нет у меня сил на разговоры.
Приподнял салфетку, втянул носом вкусный запах пирогов, того, что от них осталось, ухватил один, вцепился зубами, откусил кусман. Заглянул в стоящий на столике давешний стакан, пусто, даже запить нечем. Как будто я вчера что-то в нём оставлял, всё ведь выхлебал. Хочешь не хочешь, а придётся в коридор выходить, чай заказывать. В вагон-ресторан как-то нет никакого желания идти.
В этот момент дверь и открылась. Неудобно вышло. Предстал перед девицами с набитым ртом. Хорошо, что Михаил быстро сориентировался и меня спиной прикрыл, дал возможность быстро проглотить кусок. Чуть не подавился из-за спешки.
— Это и есть тот самый герой, о котором газеты писали. Сейчас я вас с ним познакомлю…
Эка Михаил разошёлся. Началось. Пожалуй, это один из тех случаев, о которых меня предупреждал Александр Васильевич. Да в неподходящем месте. Казалось бы, что такого? Простая вагонная встреча и пустая мимолётная
