Под шлагбаум я въехал на небольшой скорости, дружелюбно помахав парню в будке. Никаких вопросов не возникло, значит, меня здесь ждали. Выходит, прибыл по адресу.
Вилла, куда меня так настойчиво приглашали гостеприимные хозяева, оказалась средним арифметическим между яблочным амбаром-мутантом и окаменевшим в ужасе цирком-шапито. Причем, сооружение это, состоявшее из двух круглых башен-донжонов, увенчанных острыми шпилями, и нескольких переходов в один и два этажа, соединявших башни с вполне классическим старым немецким домом с высокой крышей и каминными трубами, было поистине циклопических размеров. Футбольное поле, не меньше. Это не считая широкой подъездной аллеи, садика с кучей какой-то цветущей пакости, заднего двора, который тут был сбоку, почти настоящего озера с самыми настоящими черными лебедями, птицы мне понравились, и большой вертолетной площадки. Если это и впрямь вилла доктора Манфреда… Черт! Теперь я понял смысл выражения: «интеллектуальная собственность».
С парадным подъездом архитектор тоже выпендрился, выложил его необработанным камнем, булыжником, который кое-где порос настоящим мхом: я не поленился и проверил — не синтетика. Как это сделали? Ведь домику не больше пяти лет… Чудны дела твои, господи. А дела твоих созданий еще чуднее.
Из под железного, довольно грубо исполненного козырька в стиле средневековья, на меня внимательно глядел глазок видеокамеры. Я помахал рукой. В ту же секунду тенькнул телефон — пришла SMS-ка. «Орхидеи уже зацвели. Леди» — прочел я и невольно улыбнулся. Не знаю, кто она такая, но подбодрить умеет.
Как я и думал, стучать не понадобилось. Дверь открылась сама. На пороге стоял мужчина — ничем не примечательный, лет тридцати или чуть меньше, суховатого телосложения, со спокойным, даже равнодушным взглядом. Не поприветствовав даже кивком, он молча посторонился, пропуская меня вперед и я шагнул в просторный холл с огромным камином, сейчас холодным, и двумя лестницами: одна, широкая и пологая, вела вниз. Другая, круглая, винтовая и довольно короткая — вверх. Именно по ней мы и поднялись: я впереди, а мой конвоир — сзади. Но сначала он сноровисто обыскал меня, выудил оба телефона и прибрал себе в карман. Глядя, как исчезает «Сонька» я всерьез расстроился…
В большой комнате с четырьмя довольно узкими, но длинными, до самого пола окнами, куда меня привели, было очень мало мебели: всего пара шкафов, компьютерный столик, низкий, короткий диванчик, два кресла. Одно из них занимала крупная, очень красивая женщина. Я узнал ее сразу, не смотря на то, что сейчас она была блондинкой. Увидев меня, она в притворном изумлении приподняла брови и взмахом руки отпустила моего сопровождающего. Тот исчез, так же безмолвно.
Эта пантомима начинала раздражать.
— А здесь разговаривать, вообще, принято? — спросил я, — в смысле, языком поворачивать? От этого разные звуки получаются, некоторые их используют для общения.
Холли разомкнула губы:
— Ты идиот?
— Ну, в общем, да. Раз влез в такое дерьмо. Справка не нужна.
— Зачем ты пришел?
— За Джин. Где она?
Холли пожала плечами, щелкнула пультом, она крутила его в руке, и на плоском мониторе компьютера я увидел картинку, от которой сердце болезненно сжалось.
Картинка не радовала. Девушка сидела на стуле, опутанная веревками словно муха в сетях паука. Бедная-бедная Джин… и в моей сердце нехорошо кольнуло. В животе заурчало… Черт! Вершиной этого маскарада являлись разноцветные провода уходившие, пардон, Джин под попу. Я не спец в этом деле, но даю руку на укус, что это взрывное устройство. Тут уж без вариантов.
Джин выглядела совсем измученной. Сколько она так сидела на мине гадать нет смысла. У меня бы и через пять минут, пятки бы чесались.
— Я здесь, — тихо выдавил я, — теперь отпусти ее.
Холли (вот бы знать настоящее имя этой стервы) покачала головой с таким выражением лица, словно и впрямь имела дело с умственно отсталым.
— Чтобы она немедленно сдала нас полиции? Нет, мой любвеобильный друг. Ты поступил благородно, но это ничего не изменит. Из этого подвала твоей подстилке одна дорога — на муниципальное кладбище, в запаянном мешке. Так хоронят бродяг… И это в лучшем случае. А то может и прям, подорвать ее. Заряд там не большой, но задницу оторвет вместе с головой.
— У тебя прекрасное чувство юмора…
Холли скривила ротик и придавила кнопку звонка в подлокотнике. В дверях немедленно вырос уже знакомый мне, то ли немой, то ли просто молчаливый мужик. Рядом с ним нарисовался еще один, комплекцией чуть плотнее, но с таким же плоским и невыразительным лицом — тарелкой. Оба были вооружены короткоствольными автоматами, идеальным оружием для того, чтобы кого-нибудь замочить в сортире. В настоящем бою они и в половину не так хороши, как старый, добрый АКМ. Только настоящего боя тут, похоже, не предвиделось.
— Курт, Франк — он ваш. Девушка тоже не нужна, — бросила Холли и отвернулась, с неподдельным интересом наблюдая за выражением лица бедной Джин.
Вот и все, понял я, сейчас меня убьют. Пристрелят или удавят — не важно. Мир для меня погаснет. Я не спасу Джин, не воспользуюсь своим выигрышем, и, самое главное, я так и не увижу Леди.
— Последнее желание можно? — хмуро спросил я.
Холли на секунду замерла. Потом повернулась ко мне с неподдельным интересом.
— И что же ты хочешь?
— Хочу перед смертью полюбоваться на цветущие орхидеи, — произнес я, сохраняя абсолютную серьезность. И то сказать, момент был — серьезнее некуда, меня на расстрел вели. Если б я вдруг заржал, меня бы просто не поняли.
— Шутишь? — не поверила Холли.
— А тебе смешно?
— Проведите его галереей, — бросила женщина, пожимая великолепными плечами. Я перестал ее интересовать, и один, и вместе с орхидеями.
Курт или Франк, один черт, мотнул головой, приглашая меня пройти вперед.
* * *— Ну что, налюбовался цветочками? — нетерпеливо спросил мой конвоир. Он, надо отдать ему должное, был терпелив и минуты полторы ждал, пока я с сосредоточенным видом пятился на довольно неказистые, на мой взгляд, белые цветы с желтой серединкой и гофрированными лепестками. Только что здоровые, сантиметров пятнадцать в диаметре. И чего люди по ним с ума сходят? Интересно, Леди тоже?
— Вполне, — ответил я, повернулся к нему, смерил прикидывающим взглядом… и сложился пополам, кусая губу.
Курт в недоумении шагнул назад и вскинул оружие. Вернее, попытался вскинуть. Страдание, написанное на моем лице большими буквами, похоже, слегка замедлило его реакцию. Не профессионал! Я схватил за ствол автомата, все еще направленный в землю, резко дернул на себя. От неожиданности парень выстрелил себе под ноги, отдачей его слегка развернуло, я лишь подхватил это движение и мощным пинком направил его вперед. Раздался звон, целый пролет стекла вылетел вниз, вместе с Куртом, а я, не медля ни секунды, рыбкой нырнул за ним и, повернувшись в воздухе, плюхнулся в
