Удача, которая так нужна им сейчас, отворачивается от них. Между домами гуляет сильный ветер, он дергает парашют в сторону. К тому времени, как Килиан успевает справиться с управлением, крыша уже вне досягаемости.
Всё кончено. Десятки Серых бригадиров лавиной вытекают из задних дверей Восхода. Они выстраиваются полукругом, образуя как бы огромную площадку для посадки вертолета. Йона закрывает глаза. Она чувствует ветер в волосах, обнимающие ее руки Килиана, а потом жесткий асфальт под пятками. На ногах и локтях пылают кровавые ссадины. Йону и Килиана накрывает тонкое сине-фиолетовое покрывало. Чьи-то грубые руки сдергивают с них ткань, отстегивают стропы и оттаскивают их друг от друга.
Следующая минута, кажется, проигрывается в сознании как набор случайных кадров – как будто мозг отказывается воспринимать смысл происходящего. Целая орда Серых бригадиров тащит их с Килианом к Восходу. Невдалеке припаркован черный лимузин. Из Восхода в окружении охранников выходит мэр Хаверс. На ее лице при виде Килиана читается неподдельный испуг. Она кричит, и этот пронзительный возглас еще много часов звучит у Йоны в ушах: «Леон!»
Ей кажется, будто она опять падает с крыши Восхода, но не долетает до земли, а застревает в облаках. Как сквозь туман она успевает заметить, что Килиана заталкивают в лимузин. Ее же везут куда-то еще, тащат в комнату и швыряют на стул. Везде полно Серых бригадиров, допрашивает ее женщина в сером костюме. Как давно она состоит в Своре? Где они прячутся? Осознает ли она, что они преступники? Что Свора пытается погубить Радовар? И даже не гнушается применять насилие – сегодня они в очередной раз это доказали. Что ей известно о покушении на мэра Хаверс?
В эту секунду Йона как будто пробуждается от наркоза.
– Мне ничего не известно! – кричит она. – Я ее остановила. Я спасла мэра!
– Кого это ее? Говори, не бойся, мы и так всё знаем. Просто хотим услышать это от тебя. Покажи, что ты готова к сотрудничеству, тогда наказание не будет таким суровым.
Йона пожимает плечами.
– Ты хоть понимаешь, какие проблемы ты создала? И себе, и родителям?
Йона не сводит глаз со стены за спиной у женщины в костюме. Там висит фотография горного пейзажа: скалы, снег на вершинах, зеркальная гладь озера, в которой отражается небо. Голубое небо с облаками. Если ей не удастся поехать на море, попасть бы хотя бы на это озеро.
– Йона? Отвечай!
Она пытается не фокусировать взгляд.
– Я не знаю, как ее зовут. Я не из Своры, я просто помогала Килиану с этой акцией.
– А его ты откуда знаешь?
– Мы познакомились в парке. – Первое, что пришло ей в голову.
– Очень жаль, что ты не можешь разумно распоряжаться той свободой, которую тебе предоставляет Звездный Свет. Это еще раз подтверждает, что городу будет лучше, если никто не будет покидать свое здание. Все эти парки давно пора ликвидировать.
О нет! Неужели по ее вине последние остатки зелени в Радоваре закатают в бетон? И никто не будет больше выходить на улицу? Вся жизнь – в четырех стенах. Из-за нее.
– Где находится штаб Своры?
– Я не знаю. Мы с Килианом только в парке встречались. Когда я рассказала, что нас пригласили в Восход на церемонию открытия, он попросил помочь.
– И почему же ты согласилась? – спрашивает мужчина, который до этого молча стоял у стены. – Может быть, тебе казалось, что жить в Радоваре не слишком интересно? Хотелось поиграть в сопротивление? Ты знакома с Леоном? – Называя это имя, мужчина смотрит ей прямо в глаза.
«Леон!» – так кричала мэр. Леон? Йона со всей силы сжимает кулаки, так что ногти врезаются в ладонь, – чтобы не чувствовать боль, раздирающую ее изнутри.
– Где Килиан? – спрашивает она, проклиная саму себя за то, что голос звучит плаксиво, и еще глубже всаживая ногти в ладонь. – Куда вы его увели?
– Кого? Ты про Леона? Можешь о нем не беспокоиться, он со своей матерью.
Йона в забытье сидит на заднем сиденье внедорожника между двумя Серыми бригадирами. Килиан на самом деле не Килиан. Он Леон. Разве это имя не означает «лев»? Ему бы больше подошло имя, которое переводится как «змея». И глаза у него должны быть не синие, а желтые. Килиан со змеиным жалом. Притворялся бродягой, героем, ломающим существующий порядок ради светлого будущего. И при этом скрывал, что его родная мать – главный человек в городе, который он якобы ненавидит. Смех женщины в сером костюме до сих пор стоит у нее в ушах: «Что? Он не сказал тебе, что он сын мэра? Ну что ж, ты не первая, кому он навешал лапши на уши».
Йона хотела сказать, что не верит, но вдруг всё, что требуется, чтобы говорить: воздух, слова, язык, сердце, – всё куда-то исчезло. Осталась только пустота. После этого допрос быстро закончился.
– Давай уже заканчивать, – сказал женщине тот, второй. – Эта девица ничего из себя не представляет, просто увязалась за Леоном. А в Звездный Свет и так уже отправилось три взвода прочесывать территорию. И в здании, и под землей. Хотя эти твари, конечно, не такие дураки, чтобы возвращаться назад. Но ничего, еще попадутся. Сколько мы ей дадим?
И они дали десять тысяч штрафных баллов. Десять тысяч… Мгновенный подсчет выдает черную, как ночь, цифру: семья Бергер опять оказывается под землей.
– Но я ведь спасла мэра, – только и смогла выдавить в свое оправдание Йона.
– Да, это ты молодец. Ты же понимаешь, что иначе у твоей семьи вообще не осталось бы баллов? Мы в Радоваре не любим тех, кто борется с системой и ставит свои интересы выше городских.
Машина поворачивает на площадку за Звездным Светом. Йона представляет, как колышутся занавески, как люди начинают выглядывать в окна. Не так уж часто джип Серой Бригады останавливается у их дома.
Выходя из машины, она опускает голову. Как будто через час все и так не узнают, какой позор она навлекла на свою семью. В здании их встречает Чарльз Флис. Йона не может заставить себя посмотреть ему в глаза, но почти осязает исходящее от него порицание. Он без слов разворачивается и идет в свой кабинет. Бригадиры подталкивают ее в спину. Только она подумала, что хуже быть не может, как видит в кабинете Флиса родителей. И если папин гнев для нее не новость, то обреченный взгляд мамы ранит Йону, как удар кинжалом.
– Мам… – сипло шепчет она. – Я не знаю, что вам сказали, но это я спасла мэра. Она хотела ее застрелить. Я не знала, честно. Я
