– Братец! Как же я рада тебя видеть! – раздался голос Катерины от двери.
Оборачиваюсь и даже про папиросину забыл. В дверях стоит молодая дама в атласном платье, широкополая шляпка кокетливо сдвинута набок, руки затянуты в перчатки по локоть, во рту мундштук с тлеющей тонкой папироской.
– Катька? – выдавил я из себя.
– Что, Ваня, не узнал сестренку?! – рассмеялась та и пошла меж выставленных своих работ. – Как тебе? – кивнула на полотна.
– Необходимо переговорить, – хмуро ответил и закурил.
– Тебя, случайно, не Марта со своим ухажером подослали? – резко остановившись, спросила сестрица.
– Это что? – указал я на картины, проигнорировав ее вопрос.
– Жизнь, – пожала та плечами.
– Жизнь?! – переспросил я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. – Ты говоришь, что жила вот так?! – подошел я к картине, на которой крестьянская девчушка с огромной лопатой копает поле, а позади нее стоят два бравых парня в начищенных сапогах и белыми перчатками помахивают.
– Но могла бы, – безразлично пожала Катерина плечами.
– Ты офигела?! – сделал я к Катьке несколько шагов. – С чего такой взгляд? Мало того, ты же всех в заблуждение вводишь! Нет подобного в империи!
– Ты в этом уверен? – криво усмехнулась девушка. – Нищие есть, рабский труд присутствует. Чем ты недоволен?
– Катя, – медленно говорю, а сам оглядываюсь, – черт! Где у тебя зеркало? Ты в него посмотреться не желаешь?! Крестьянка, мля, недоделанная! Я вот возьму тебя в охапку и мазню твою да в деревню к бате с матерью свезу! Посмотрим, как он дурь из тебя выбьет.
– Не посмеешь! – чуть побледнела, но гордо вскинув голову, отвечает мне сестра. – Я девушка совершеннолетняя, свободная и имею собственные взгляды на жизнь.
Ну, везти ее в деревню не собираюсь, однако если край наступит, то деваться окажется некуда. Морщась, прошелся между полотнами. Н-да, при взгляде на картины настроение падает, все же художница она классная.
– Кто тебя надоумил такое писать? – не оборачиваясь, спрашиваю, рассматривая, как паренька хлещет плеткой усатый промышленник, а на полу разбитое стекло от вазы, которую работник на огне выдувал.
– Есть спрос, платят хорошо, – ровно ответила Катерина, а потом продолжила: – Обещали устроить выставку в Европе. Говорят, что это произведет фурор.
– Пойдем-ка в ресторан, перекусим, – решил взять я тайм-аут и подумать, как подступиться к сестре. – После еще раз поговорим.
– Только не к Марте. Достала своей заботой и нравоучениями, прямо как ты!
– Да в ближайший давай сходим, жрать охота, – ответил я, ругая себя, что не расспросил ротмистра подробнее.
Катерина согласилась, мы вышли из ее дома, и я даже поглубже вздохнул: в галерее гнетущая атмосфера. Зато на улице все как обычно, мир расцвел красками. Настроение немного улучшилось, даже орущий под кустом черный кот и тот вызвал улыбку. Сделав заказ в ресторане, мы молча перекусили, я собираюсь с мыслями, а вот Катерина беззаботна, не чувствует за собой никакой вины. Отставив в сторону чашку с недопитым кофе, я огорченно покачал головой, потом обвел зал рукой и спросил:
– Кать, ты ничего этого не хочешь?
– Вань, ты о чем?
– Представь, если народ взбунтуется против власти и начнется революция, к которой подталкивают в том числе и твои работы. Ты же художница, следовательно, можешь нарисовать то, чем все может обернуться. Думаю, над этим вопросом ты не размышляла. Давай помечтаем: как ты видишь будущее? – медленно говорю, решив подойти к данному вопросу издалека.
– Каждый человек получит по своим заслугам, сможет развиваться и процветать. В ресторане будет не протолкнуться, чиновники и простые люди смогут себе на равных заказывать пищу, покупать одни и те же товары и украшения. Вся империя преобразится, станет свободной от ига правящего дома!
Так-с, знакомые лозунги, сестра попала в какое-то революционное движение, где ей основательно промыли мозги.
– Другими словами, считаешь, что доходы у всех уравняются, – покивал я. – Хорошо, давай вспомним нашу родную вотчину, где родились, пойдем издали. Наше семейство, по меркам исловчан, зажиточное, и есть бедняки и пьяницы. Кого к таким отнесешь?
– Ой, да есть кто работать не хочет! Тот же Василий за воротник закладывает, Маруська по парням да мужикам бегает и передком на жизнь зарабатывает, а у самой трое детей дома, да мать с отцом старые, но их земли все в сорняках и почти не приносят урожая. Потом…
– Хватит пока, – остановил я девушку. – Представь теперь, что свершилось то, что тебе в уши напели. Пришли эти люди в наш дом и потребовали отдать часть всего, что нажито по́том и кровью. Как думаешь, братья и батя поделятся?
– С чего бы это?! – удивленно возразила Катерина.
– Думаю, схватится Макар за вилы или ружье, завяжется драка, а потом прибудут на подмогу Василию и Марусе такие же бродяги и начнут друг друга убивать. Это срез того, что, возможно, произойдет в родном доме. Подумай, что получится у купцов, данного ресторана или обычного завода. Все захотят урвать свою часть, а владелец начнет ее защищать, развяжется война, а задурманенные головы, кому вложили глупые идеи, пойдут войной на свою родню.
– Ваня, не стоит меня агитировать, – усмехнулась Катерина. – Ты показал все неправильно! Сейчас трудовой народ терпит гнет того, на кого работает. В этом вся проблема! Содержание чинуш и твоей любимой императрицы обходится трудовому народу в огромные суммы, а ведь эти деньги могли бы пойти всем во благо! Почему кто-то жирует и покупает себе деликатесы, развлекается и ни о чем не думает, а другой нищенствует? – стала закипать сестрица.
– Стоп! – поднял я руку. – Подожди! Посмотри на меня и скажи, что это относится к тебе и ко мне. На данный момент владею производством лекарств, больницей. Все это приносит прибыли, и за этот счет и ты живешь!
– Ой, да не упрекай ты меня в том, что деньги взяла у твоей компаньонки! Сама могу прожить, мои картины с удовольствием скупают в другие страны! – перебила меня сестра.
– Кто скупает? – нахмурился я, мысленно поморщившись: разговор не получается.
– Не проходит и дня, чтобы из какого-нибудь посольства не пришли и не купили то или иное полотно! – гордо ответила девушка.
– Понятно, – протянул я и закусил нижнюю губу.
Вряд ли ко мне таким образом хотят подобраться, но поведением сестры могут скомпрометировать. И ведь не переспорить мне ее. Она нашла стабильный, как ей кажется, доход, на который может безбедно жить. Угу, шантажировать Катьку финансами нельзя, та может и вовсе удила закусить.
– Скажи, а сюжеты тебе кто дает? Наверное же, с натуры пишешь или как
