– Насчет образования гор тебе лучше к тектонистам[9] обратиться, – пробурчал геолог. – Это их вотчина. Я поисковик, и мое дело – полезные ископаемые. А что там у тебя за борозды – это надо на месте смотреть.
– У нас хватает работы, чтобы еще на всякую чепуху отвлекаться, – тотчас встрял Фомич.
– Бугры, борозды – это обычно проделки мерзлоты, – договорил Григорий Борисович. – Мерзлота – это тебе не хухры-мухры.
– Все его куда-то не туда тянет, – гнусаво проворчал Фомич. – Турист – он и есть турист.
Димке бы смолчать, но он в этот раз не удержался.
– Никакой я вам не турист! – выговорил он отчетливо, чувствуя, как его охватывает нервная дрожь.
– Да и турист негодный, – продолжал еще более язвительно геофизик. – Кашу сварить не умеешь.
Правда, Димка не мог похвастаться поварскими способностями, но он старался, он готов был учиться… Теперь же от слов Фомича у него возникло ощущение, будто его тычут носом в эту его пригоревшую кашу. Обида, злость, даже ненависть к этому сморчку-завхозу, которые накапливались в нем за эти последние дни, должны были в конце концов прорваться наружу. И они прорвались…
– Да, – проговорил он, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. – Не умею! И кофе в постель начальникам не умею подавать. Как некоторые… «шестерки».
Они как раз подходили к лагерю, но Димка резко развернулся и зашагал, не оборачиваясь, вниз по откосу – к ручью.
– Ишь! Дерзит еще! – неслось ему вслед. – Думал, это ему тут кофе станут подавать!
«К черту! Пусть увольняют! – скакали в Димкиной голове отчаянные мысли. – Достали! Фомич этот!.. Шестерка поганая!»
Подойдя к воде, мальчишка сбросил с себя рюкзак, раздраженно принялся стаскивать через голову коробку радиометра. Просунутая за ремни трубка выскользнула и звонко ударилась о камни…
Быстрее чем за секунду все предыдущие горести и обиды выпорхнули из Димкиной головы. Их заменило одноединственное слово: «КРИСТАЛЛ».
Медленно опустившись на колени, Димка похолодевшими пальцами включил прибор. Стрелка стояла на нуле и нисколечко не колебалась. И в наушниках царила гробовая тишина. Он потряс трубку, коробку, пощелкал ручками – ничего не изменилось.
«Всё, разбил кристалл… или лампу…»
Почувствовав внезапно страшную усталость, Димка присел на камень. Вот. Случилось. Непоправимое. Ужасное…
«Предупреждали же… Григорий Борисович предупреждал: осторожнее с трубкой…»
«Теперь, сто процентов, уволят», – решил он.
Предыдущие свои слова: «Пусть увольняют!» – он, конечно же, говорил сгоряча. Как?! Ну как он вернется домой, едва уехав?! Что скажет друзьям, родителям? Не справился? Выгнали?!
«Я и на обратный билет не заработал, – вдруг сообразил он. – Выходит, и уехать не на что. И как вообще можно выбраться отсюда, на чем? Вездеход, вертолет… Кто повезет меня? Кому это надо?»
И он почувствовал такую безвыходность своего положения, такой тупик и отчаяние, что встал на четвереньки на мокрый прибрежный мох и сунул голову в ледяной ручей. Голову сжало, точно железным обручем, как на базе у Алексея во время бани, но только еще сильнее. Какое-то время после этой процедуры Димка ничего не соображал и не видел. В глазах все расплывалось. Когда же взгляд прояснел, он увидел бойко бегущую стеклянно-прозрачную воду. Различим был каждый камешек на дне. И тут… Что это? Погоди-погоди!.. Сквозь играющие струи среди серой и желтоватой гальки, устилавшей дно, он приметил черный, угловатой формы кусочек – почти такой же, какой показывал ему Иван, только чуточку поменьше. Да это же…
«Ядрическая сила!» – вырвалось у него выражение одноглазого вездеходчика. На секунду Димка забыл про все свои беды – про ссору, про сломанный прибор, про угрозу увольнения. Неужели ему повезло, как Ивану?! Неужели у него будет настоящий метеорит? Да весь его класс просто обалдеет! И Полина… Полина еще как обалдеет!
Димка сунул в ручей руку, однако никакого черного обломка там не было. Странно. Ведь только что был. Куда же он девался? Что за чертовщина?! Унесло течением? Но ведь он тяжелый. Наверняка тяжелее всех этих камней. Или он Димке всего-навсего примерещился?
Внимательно осматривая дно ручья, мальчишка медленно прошел вниз по течению метров десять. Ничего. Ноль. Как будто никакого осколка и не было.
Ну и черт с ним! Зато он, Димка, кажется, успокоился. Ситуация уже не представлялась ему такой уж трагической. Ну нагрубил Фомичу. Подумаешь! Не Фомич тут главный, а Григорий Борисович. Григорий Борисович же, как Димка заметил, старается не вмешиваться в личные разборки. Делает вид, что его это не касается. А прибор… Есть ведь еще третий радиометр – тот, с которым ходила Алёна.
Димка заметно ободрился. Ему показалось, что даже воздух вокруг посветлел. Он решительно повернулся, чтобы идти к своим – признаться насчет испорченного радиометра. Сделал несколько шагов по откосу берега и… не увидел палаток. Палатки исчезли. Неужели успели перетащить стоянку на новое место? И без него? Это нечестно! Он взбежал на площадку, где еще недавно размещалась стоянка. Никого. Никаких вещей, никаких вообще следов, даже от костра… Не было и вездеходного следа, особенно глубокого в том месте, где МТЛБ разворачивался.
Ничего не понимая, даже и не пытаясь понять, Димка вернулся к ручью и пробежал вдоль него в одну, потом в обратную сторону. Пусто… Ни души…
Что же это такое?.. Можно, конечно, предположить, что после конфликта с Фомичом он, разгоряченный, расстроенный, не заметил, как ушел далеко от стоянки. Но даже если так, палатки все равно должны находиться где-то у ручья, даже на новом месте. Да вон и одиночная скала со снежником в подножии, он ее хорошо запомнил! Это точно она! Вот только… вот только гнома там нет – того, что Димка вылепил из снега вчера. И сугроб как будто увеличился в размерах.
В довершение бед Димка не мог теперь найти и свой покалеченный радиометр, и рюкзак, и шапку. Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Сжав губы, мальчишка сосредоточенно зашагал вверх по течению ручья и вскоре дошел до обширных зарослей стланика, через которые были прорублены профили, тянущиеся от ручья к скалам. Скалы стояли на своем законном месте, выступая в отдалении зубчатыми, немного туманными контурами, а вот профили… Профилей не было. Ни одного…
Ломать голову над тем, куда они запропастились, Димка не стал. Что толку? Возможно, он действительно ушел в растрепанных чувствах куда-то не туда, к какому-то другому ручью, к другим зарослям стланика. Но как бы то ни было, главное сейчас то, что отряд неизвестно где. А соответственно, неизвестно где и палатки, и спальный мешок, и заветный ватник. Через какое-то время наступит ночь – холодная ночь без убежища, без теплых вещей, даже без костра, поскольку спичек у него не было. В кармане куртки обнаружился лишь блокнот с карандашом, которые ему сейчас были совсем не нужны.
Димка отлично понимал, что оставаться тут, на этом
