– И кто же их… вернее, что же их родило? – спросил Димка, сидя, как и Обручев, по-турецки и ковыряя дырку в штанине.
– А как вы сами полагаете?
– Думаю, Земля.
– По большому счету, это так. В древности люди понимали это буквально: дескать, матушка-Земля рождает руды и драгоценные камни, как человеческая женщина – ребенка. Они верили, например, что руда сама собой может перебраться из одного места в другое, может заново возродиться после ее добычи. Полагали, что одним она дается в руки, а других бежит. И они старались всячески задобрить хозяев подземного царства.
– Хозяйку Медной горы, – вспомнил Димка прочитанный в детстве сказ Бажова[60].
– Или Малахитницу. Так именовали уральские рудокопы владелицу подземных сокровищ. Однако ж сегодня, дорогой Дмитрий, мы располагаем научными знаниями, и нам нет надобности задабривать подземных духов. Мы и без их помощи находим места, где эти богатства скопились.
– Но если не духи, то что же все-таки заставило их скопиться в каком-то месте?
– Вот это, молодой человек, коренной вопрос геологии. Ибо! Если мы будем знать, где и в какие периоды времени накапливаются полезные ископаемые, мы сможем грамотно направить свои поиски. Вы любите брать грибы? Так вот, отправляясь в лес за грибами, вы должны знать, где, в каком лесу и в какое время года они произрастают, чтобы не бегать понапрасну с пустой корзиной. Вот так и в геологии. Задача геолога – разгадать тайну месторождений: как и где они зарождаются. Доводилось ли вам, Дмитрий, наблюдать, как старатели отмывают драгоценный металл – в лотке ли, в медном тазу?
Димка покачал отрицательно головой, хотя, конечно же, он видел в фильмах, как моют золото. Но в фильмах это было не совсем понятно.
– Коли не видели, то постарайтесь вообразить. Так вот, они накладывают в свой промывочный прибор грунт – песок, глину, щебень, – в котором может содержаться всего несколько крупиц золота или серебра. Двигая лоток в воде с использованием нехитрых приемов, они постепенно смывают более легкий материал – песок, глину, отбрасывают камешки, пока на дне посудины не останется так называемый шлих – тяжелые минералы и среди них – те ценные крупицы, которые теперь легко извлечь. И если всей породы было три-четыре фунта[61], то шлиха мы получим всего на четверть или на половину золотника[62]. Но это уже будет концентрат. В масштабах лотка эти ползолотника и есть месторождение. Вот приблизительно так работают и природные процессы. На побережьях морей, океанов прибойные волны разрушают скалы, в которых содержится в рассеянном виде какой-либо полезный нам минерал, и перемывают рыхлый материал, как перемывает его золотодобытчик в своем лотке. Вода отделяет более тяжелые минералы от легких. И если протекает эта работа веками, формируется прибрежная россыпь. Так образуются, к вашему сведению, россыпи касситерита[63] – минерала олова. Позднее море может затопить сушу, и наша россыпь покроется сверху слоями других осадков, станет россыпью ископаемой.
Димка слушал внимательно, внимательнее, чем на уроках в школе, стараясь сохранить в голове каждое слово своего учителя, как сохраняются в природе ценные россыпи, о которых тот говорил. Он не слышал шороха дождя и даже не замечал, что на плечо ему каплет вода.
– Мы рассмотрели сейчас пример месторождения осадочного, – продолжал ученый, – то есть зародившегося при отложении осадков. Однако есть еще большая группа месторождений, связанных с магматическими явлениями в недрах Земли, проще говоря – с магмой. Как же там, внутри Земли, происходит накопление полезных компонентов?
– Как? – завороженно спросил Димка, у которого не было не этот счет никаких догадок.
– Для наглядности представьте себе, мой юный геолог, молоко. Да-да, не удивляйтесь, обычное свежее молоко. С виду оно совершенно однородно. В нем содержится, положим, пять процентов жира, но этот жир равномерно распределен по всему объему этого полезного напитка. Но вот молоко постояло сутки на холоде, и сверху выделился тонкий слой сливок. Теперь мы без труда можем собрать их и получить из них масло. То же примерно происходит и при охлаждении магмы в магматическом очаге: магма расслаивается. Подобно сливкам в крынке с молоком, в гигантской емкости, заполненной магмой, отделяются расплавы тяжелых металлов. Правда, в отличие от сливок, они скапливаются в донной части этой емкости. На дно оседают и те металлы, что кристаллизуются первыми. В результате, при окончательном затвердевании интрузии, в нижней ее части мы получаем рудные скопления меди, никеля, кобальта. Другие металлы, напротив, застывают в последнюю очередь. И когда интрузивное тело почти полностью отвердело, этот остаточный расплав выжимается по трещинам в верхние части интрузии или в окрестные породы. Так зарождаются месторождения хрома, титана, железа. Наконец, последние, самые легкоплавкие остатки магмы, насыщенные газами, также прорываются по трещинам и порождают так называемые пегматитовые тела. Пегматиты содержат редкие химические элементы, а еще в них находят минералы-самоцветы – изумруды, топазы.
– Ух ты! – не удержался Димка.
– Но это еще не все. На пегматитах, мой любознательный друг, рудообразование не завершается. По мере остывания огромного и уже твердого магматического тела, которое длится тысячелетиями, из него источаются водные растворы. Они несут в себе разные вещества, в том числе и металлы. Сверх того, интрузия нагревает и насыщает газами воды, которые всегда имеются в глубине земли, также делая их минерализованными.
– И получается минеральная вода! – подхватил Димка.
– Пожалуй, минеральная вода из той же компании. Так вот, эти растворы бегут по трещинам, отдаляясь порой на многие версты от материнского тела. Как ветви от ствола большого дерева. Затем, по мере их охлаждения, из них начинают кристаллизоваться различные минералы – зарождаются жильные месторождения золота, серебра, цинка, свинца и других металлов. При этом основную часть жил слагают кварц и кальцит. Посему и нам следует обращать внимание на кварцевые и кальцитовые жилы.
– Вроде той, что мы встретили однажды в маршруте? – вспомнил Димка.
– Именно. И называют такие жильные месторождения гидротермальными, что значит: созданные горячими водными растворами.
– Скажите мне, Дмитрий, для вас очень сложно то, о чем я говорю? – приостановил свою речь Обручев.
– Вообще-то, сложновато, – честно признался Димка. – Боюсь, что я не сумею все запомнить.
– А вам, мой друг, и не следует все запоминать. Главное,
