Да, тогда он не встречал таких противников. Ведь он был просто никем. Обычным беспризорником. Сильные мира смотрят на таких, как на мух, и позволяют им спокойно летать где вздумается пока те не залетят в их опочивальни и расторопный слуга не прибьёт их мухобойкой. Теперь он не такой - он не серость. Он - карта которая меняет положение дел, он - мощная фигура на игральной доске. Не важно, что на самом деле это не так. Важно, что именно так и воспринимают Эдика де Тюка все остальные. В сознаниях людей он - герой способный бросить вызов злу. И если такой появился, то зло постарается себя обезопасить, убрав его.
И Эдику показалось, что сейчас вращаются невидимые шестеренки мира. Он начал действовать, реагировать на героя. И в этом механизме каждый человек, это такая вот шестеренка, которая должна постоянно крутиться, чтобы быть частью системы. Если она остановиться - то умрёт! Но механизм состоит не только из шестерёнок, - пришло неожиданное осознание. Там есть и двигателя - те, кто заставляет шестерёнки крутиться вокруг них.
И мир это сложная машина. Но как она отреагирует на новый двигатель? Вот он уже появился и привычное движение сразу нарушено. Шестеренки образовали новую группу и работают уже в других интересах, приближают другие события.
От этих мыслей Эдика отвлёк голод, и он съел хлеб с сыром.
А за окном чернел мир. Огромный мир, живущий по своим правилам. Там было совершенно всё: и темнейшие пороки и высочайшие достижение. И каждый пытался взять своё, а многие - не только своё, но и чужое. И кому-то мир благоволил, но его несметные сокровища лежали в недрах, ожидая неистового рудокопа. Не каждому было дано о них узнать, а её меньшим - достать.
Но миру было не важно.
Мир испытывал всех.
Глава 2
За окном жила ночь, а Эдик смотрел в её черноту. Пятна факелов постоянно двигались, и его начал одолевать сон. Их медленное движение, слабые силуэты, держащих их солдат, один и тот же маршрут - всё казалось настолько нереальным, будто сон уже начался. Эдику показалось, что он уже спит, и по тому, что волнение которое он испытывал в столовой уже улеглось. Он просто смотрел в темноту и, казалось, что его разум замер в ожидании чего-то важного. Будто бы ночная тьма поглощала его мысли. И время будто бы остановилось в постоянной повторяемости действий солдат, держащих факелы.
Сколько времени так пройдёт?
Неизвестно.
Тело уже готово было погрузиться в сладкую дрёму, а Эдик хотел уже и сам поверить, что никто за ним не придёт, что гильдия магов отказалась от захвата города и отступила.
Но нет!
Теперь Эдик не желал ни во что верить. Особенно в хорошее. Он всегда старался готовиться к худшему. Мир не разделяет его веры. Мир смеётся над теми, кто верит! Мир покоряется практичности.
Он продолжил вглядываться в темноту.
И темнота казалась вечной.
Сколько времени так прошло - он не запомнил, но вдруг, один, а затем и другой факелы погаси. Эдик встрепенулся. По спине прошла дрожь. Бесшумно ступая, он пошёл за Ульрикой. Благо он изучил этот коридор среди хлама и, пройдя тридцать метров, нашёл женщину у другого окна.
- Они пришли!
Эдик взглянул в её окно, за задним двором по-прежнему горели два тусклых огонька. На другой улице караульные всё ещё несли стражу.
Ульрика надела шлем, и они вместе пошли к окну Эдика.
За время, что герой отходил за воительницей, убийцы уже вошли на передний двор. Их собралась там целая толпа. Они держали волшебные фонари, освещающие чёрные плащи бледно-синим светом. Последние затащили тела убитых солдат и закрыли калитку. Эдик задрожал, но сжав кулак, принялся считать незваных гостей.
Один, два, три, четыре, пять... двадцать один.
Эдик де Тюк побледнел. Двадцать один силуэт в мантиях и капюшонах. Больше всего его поразил громила с огромным молотом. Почему-то он стоял среди людей в капюшонах с совершенно голым торосом, перетянутым кожаными ремнями.
Вот двое из них подходят к парадным дверям. В это время несколько магов поднимают руки, и из них летят чёрные искры. Падая, они превращаются в сгустки тьмы, которая вырастает до призрачных волков.
Эдик дрожал и считал.
Десять волков.
Всё это заставило его сосредоточиться. Даже мысли гулявшие в голове замолкли. Они отступили в глубину разума, соблюдая внутреннюю тишину. Эдик смотрел, как внизу открываются дверь, и незваные гости гуськом проникают в его особняк.
Вот остались только двое. Их не видно из-под конька крыши. Но зато виден свет их фонарей, которые они привязали к поясу. Вот они отходят от дверей... По земле ползут тени... Бледный свет отбрасывает их на брусчатку переднего двора...
В этот момент Эдика озарило.
Вот он план!
Он не успел даже испугаться своей смелости, как выбил окно, через которое не так давно пролазил на чердак за демоническими доспехами, выбрался на крышу и спрыгнул вниз.
Он падал прямо на двоих колдунов. Один из них держал в руке набор отмычек.
Из ног Эдика вырвалось пламя, оно струями полилось на стоявших на шухере соглядатаев. Это было его собственное заклинание, которое он никогда не использовал на деле. Послышался звон стёкол упавшей рамы. Ульрика что-то кричит вверху. Но в ушах Эдика стояли жуткие вопли колдунов, корчащихся рядом на земле.
В сознании Эдика живёт только одна мысль.
«Вот он единственный шанс победить!»
Фонари бьются о землю, в них сияет призрачная субстанция, освещая передний двор синим светом. Эдик приземляется на дорожке к калитке. Горящие колдуны, истошно крича, катаются по земле.
Не успевая даже посмотреть на них, Эдик бросается к дверям. Ноги летят по ступеням крыльца, он хватается за ручки, распахивает их. Другие двери сеней тоже стоят нараспашку, и там виднеется человек с таким же фонарём. Он оглядывается.
Под капюшоном темнота.
Эдик сводит вместе две ладони. От сердца толчками по рукам идёт сила. Она будто бы обжигает вены. Между ладоней вспыхивает огонёк, формируется в сферу сжатого пламени, и шарик летит сквозь сени в коридор, освещая их светом.
Вспышка.
Эдик прыгает в сторону и валится на клумбу.
Заклятие «Инферно» сработало. Пламя вырвалось из раскрытых дверей, долетев до калитки. Его рёв пронёсся по округе, затем последовали грохот и звон стёкол первого этажа. Которые высыпались на отмостку. Эдик вскочил и подошёл к распахнутым дверям. За ними в сенях бушевало пламя, а на него валил едкий дым, сводящий лёгкие после первого входа. Вешалки, сюртуки, сундуки - всё горело, освещая огромные сени ярким светом.
В коридоре слышались жуткие
