– Романтический ужин, миледи, на берегу реки. Милорд говорил, что прислуживать не нужно.
– О, – растерялась я, – как неожиданно.
Голова шла кругом от таких поворотов!
– Вообще-то я не должна была вам об этом говорить, – лукаво улыбнулась Мэгги. – Но вам же нужно подготовиться!
– Разумеется… – машинально ответила я, мыслями витая совсем в других сферах. С какой стати Ричард придумал этот романтический ужин? И что, собственно, происходит?! Всего несколько часов назад он бросил меня одну в этой глуши (хуже чем одну – под присмотром экономки!), а теперь надумал мириться?
Впрочем, его первый шаг в этом направлении – Мэгги с моими вещами – оказался очень кстати. Пусть говорят, что леди делает платье, а не платье – леди, но трудно чувствовать себя на высоте, не имея даже смены белья.
Занимаясь моим туалетом, Мэгги щебетала о пустяках. Я отделывалась короткими ответами, между делом впитывая последние новости и сплетни. В смешанных чувствах я услышала, что о побеге от мужа не было и речи. Оказывается, Ричард просто отправил меня в загородный дом, беспокоясь о моем здоровье. Все несуразности вроде переезда налегке объяснялись доводами романтического толка. Мол, влюбленные хотели провести несколько дней наедине, на лоне природы.
Не знаю, поверила ли в это Мэгги или лишь сделала вид, но вслух она превозносила Ричарда как образец влюбленного и заботливого мужа. Мне оставалось лишь кивать, как болванчик, и прикусывать язык в особо драматических моментах…
Час спустя я спустилась к ужину во всем блеске: в темно-синем вечернем наряде, с уложенными короной волосами. Ричард не забыл даже о драгоценностях, хотя ума не приложу, в каком обществе я могу тут блистать.
Он ждал у подножия лестницы. При виде меня глаза его вспыхнули.
– Дорогая, ты прелестна.
– Благодарю, – опустила ресницы я, чувствуя себя несколько странно, и шагнула к нему.
В ушах покачивались длинные сапфировые серьги, почти касаясь обнаженных плеч, шелк платья так и льнул к телу, любимые духи – белая акация и пион – окутывали меня благоухающим облаком. Словно события последних дней мне лишь приснились: разговор мужа со свекром, мой отчаянный побег, скитания. Я будто вернулась во времена, когда была счастлива и ждала ребенка от любимого мужа… Вместе с тем я знала, что это счастье хрупко, как мыльный пузырь.
– Надеюсь, ты хорошо устроилась? – целуя мою руку, спросил Ричард.
На этот дежурный вопрос я вовсе не собиралась отвечать столь же дежурным «да, благодарю».
Мое «нет!» прозвучало громом с ясного неба.
– Что? – воззрился на меня муж, в растерянности чересчур сильно сжав мои пальцы.
Поморщившись, я высвободила руку из его хватки. Ябедничать нехорошо, но что еще мне оставалось?
– Миссис Поуп наговорила мне гадостей. Якобы этот дом ты держишь специально для… любовниц! – Голос очень кстати дрогнул, когда я вспомнила подробности отвратительной сцены. – И она осмелилась рыться в моих вещах!
Я даже дыхание затаила, страшась услышать холодное: «Я ей разрешил». Или не менее ужасное: мол, тебе снова мерещится.
Если муж отреагирует на мою жалобу именно так, значит, все мои подозрения оправданны.
Красивое лицо Ричарда вытянулось.
– Что? – медленно переспросил он, сурово хмуря брови, и оглянулся на застывшую у дверей экономку. – Миссис Поуп, это правда?
Ох, разумеется! Под строгим взглядом хозяина она прямо-таки обязана смешаться и покаяться в своих грехах.
Экономка обожгла меня ненавидящим взглядом и сложила руки на животе.
– Милорд, вы же приказали не спускать глаз с… леди!
Последнее слово из нее словно клещами вытаскивали, так корежило бедняжку.
Ричард нахмурился.
– Я велел о ней заботиться! А не распускать язык при моей жене. Дорогая, прости, мне и в голову не пришло, что миссис Поуп так истолкует мои указания! Миссис Поуп, немедленно извинитесь перед моей женой!
Лицо экономки пошло пятнами, во взгляде сверкнула такая ненависть, что меня передернуло.
Зря я это затеяла. Конечно, следовало поставить ее на место, но есть или пить после этого придется с оглядкой. Может, миссис Поуп и не рискнет меня отравить, зато плюнет в суп с превеликим удовольствием.
– Но она же даже не… – начала она упрямо.
– Извинитесь! – прогремел Ричард.
Миссис Поуп опустила сверкающие гневом глаза и проскрежетала:
– Простите, леди. Вы неверно меня поняли. Я… я не хотела.
Наглая ложь. Хотела, еще как! Только уверовала в свою безнаказанность и действовала слишком нагло и прямолинейно.
– Разрешите идти, милорд? – тем же неживым голосом спросила экономка, упорно глядя в пол.
– Идите. – Ричард успокоился так же быстро, как и вспыхнул. – И впредь не позволяйте себе грубить моей жене!
– Да, милорд.
Деревянной походкой она вышла прочь, умудряясь даже спиной выражать негодование. Хлопнула дверь, и мы с мужем остались одни.
Ричард повернулся ко мне и взял в ладони мои руки.
– Эмма, клянусь, я не думал, что все так обернется. Ты простишь меня?
Разве я могла ответить «нет»?
Пререкаться в холле – что может быть более глупым и бесстыдным? Но сдержаться не было сил, внутри клокотали возмущение и обида.
– Ты просто ее отчитал, и все? Ей это сойдет с рук?!
В отдалении что-то брякнуло, заставив меня вздрогнуть. По красивому лицу мужа пробежала тень раздражения. Ричард распахнул дверь, без слов приглашая прогуляться по саду. Солнце светило еще ярко, жужжали пчелы, сладко и пьяно пахли розы, обещая скорую грозу.
Муж заговорил, когда мы подошли к увитой цветами беседке.
– Эмма, послушай, – начал он мягко, усаживая меня на скамью, – ты восприняла все это слишком близко к сердцу.
Мало что могло уязвить меня больнее.
– Хочешь сказать, что и это мне примерещилось? – оскорбленно поинтересовалась я и отвернулась.
Муж вздохнул и присел рядом, почти касаясь меня бедром.
– Что ты, любимая! Вряд ли в число твоих потаенных страхов входит страх перед наглой прислугой. Просто беременные женщины бывают… – он запнулся, – излишне впечатлительны.
Вот как! Это не экономка мне нагрубила, а я наговариваю на бедную женщину?
– Должно быть, миссис Поуп тоже на сносях, – съязвила я, – раз столь болезненно восприняла мое появление. Хотя, как по мне, она попросту тебя ревнует!
Ричард поморщился и сжал пальцами переносицу.
– Миссис Поуп очень преданна и будет верна нашей семье до гробовой доски. Не увольнять же ее из-за недоразумения!
Я закусила удила, позабыв о доводах рассудка:
– Семье? Сдается мне, миссис Поуп предана лично тебе и так взъелась на твою жену, потому что сама хотела бы ею стать.
Лицо Ричарда, и без того хмурое, теперь напоминало тучу. Глаза потемнели, меж бровей обозначилась глубокая складка.
– Чушь. Эмма, дорогая, подумай, кто она и кто я?
Я невольно хмыкнула. Сомневаюсь, что влюбленной женщине было дело до социальных различий. Даже если миссис Поуп понимала, что ее браку с любимым не бывать, это никак не мешало ей ненавидеть его жену. Не ослепла же я, в самом деле! Или…
Отогнав мысль, что все это могло быть очередным вывертом моего замороченного ума, я сказала упрямо:
– Зачем, по-твоему, она наговорила гадостей о твоих любовницах? И даже усомнилась, что мы с тобой женаты?
Экономка держалась слишком нагло, чтобы это можно было объяснить лишь хозяйским снисхождением. Или за этим стояли нежные чувства, или она слишком много знала, оттого
