– Уэлч, – говорю я, но она не отвечает, а только хватает меня за пальто, не глядя, и тащит за собой.
В кустах слева от нас раздается треск. Уэлч замирает. Она стоит, выставив руку поперек моей груди. Сосны смыкаются вокруг нас неровным кольцом, разрезая горизонт на осколки. Лес неподвижен. Может, нам послышалось, думаю я, может, всё уже позади. Но тут звук раздается снова, и на этот раз я замечаю движение. Остекленевшие желтые глаза мелькают за деревьями и тут же исчезают.
– Что это? – шепотом спрашиваю я. Сердце колотится в груди, а легкие напрягаются, безуспешно пытаясь справиться с удушающей паникой.
– Не знаю. – Она нашаривает на поясе револьвер и накрывает его рукой, не касаясь спускового крючка. – Я не ви…
Она осекается, когда за спиной у нас слышится мягкий рокот. Короткий рык, хруст ветки. Я оборачиваюсь.
Рысь. Серый мех, длинное коренастое тело. Заостренные уши прижаты к голове, зубы поблескивают в оскале. Она находится ярдах в десяти от нас и медленно, крадучись приближается, похрустывая инеем.
Раньше рыси были мелкие и пугливые. Достаточно было одного выстрела, чтобы их прогнать. Эта рысь другая. Я вижу, как играют под шкурой мышцы на ее мощных плечах на уровне моего пояса.
– Зайди за меня, – шепчет Уэлч. – Медленно.
Я едва дышу и не свожу глаз с рыси, но сдвигаюсь за спину Уэлч, носком ощупывая перед собой землю. Кошка снова рычит, прижимаясь грудью к земле. Она уже близко, и теперь я вижу у нее на спине темные пятна – засохшую кровь и струпья в местах, где с нее лезла шкура. Внутренняя сторона передних лап покрыта язвами, белый мех на шее запачкан желчью.
Шаг вперед, еще один, хвост мечется из стороны в сторону, Уэлч отталкивает меня назад, и моя нога цепляется за корень. Я спотыкаюсь, и у меня вырывается проклятие. Кошка шипит и бросается вперед с резким скрипучим воплем.
Уэлч стреляет в воздух, так что у меня звенит в ушах, и рысь, рявкнув, отпрыгивает назад и начинает обходить нас по кругу, помахивая хвостом.
– По моему сигналу, – говорит Уэлч, – беги к школе. Я постараюсь догнать.
Мы поворачиваемся и поворачиваемся, револьвер прыгает в руке Уэлч, и я больше не знаю, с какой стороны мы пришли, куда мне бежать. Но это не имеет значения. Сердце стучит в ушах: «Беги, беги, беги».
– Готова? – спрашивает Уэлч.
Рысь продолжает ворчать, скалясь на револьвер, направленный ей между глаз.
Я не готова. Но выбора у меня нет. Спусковой крючок уходит назад, и кошка вопит, когда пуля задевает ей бок. Уэлч толкает меня в сторону.
– Пошла! – кричит она. – Пошла!
Ее голос приглушен звоном в ушах, но мое тело его слышит. Я закидываю мешок на плечо и бросаюсь бежать. Ботинки стучат по земле, и я хватаю ртом ледяной воздух и изо всех сил напрягаю мышцы. За спиной раздается еще один выстрел. Я не оглядываюсь.
Сосны проносятся мимо, пока я петляю между стволов. Страх затуманивает взгляд, и все вокруг выглядит иначе, кричит об опасности и боли. Откуда-то сбоку выныривает тропа. Я бегу по ней, и волоски на руках встают дыбом. Здесь я как на ладони и слишком уязвима, но, кажется, это одна из троп мистера Харкера в южной части острова. По крайней мере, я бегу в правильном направлении.
Легкие горят, ногу начинает сводить судорогой, мешок больно бьется о бедро. Впереди я вижу скопление елей, ветви которых опускаются до самой земли. Если я залезу внутрь, то смогу спрятаться на случай, если меня кто-то преследует, и дождаться Уэлч.
Я продираюсь через колючие ветки и оказываюсь в маленьком укрытии, где воздух зеленый и пряный, а весь мир изрезан сеткой иголок. Лес снаружи неподвижен и тих. Ничего красного – Уэлч рядом нет.
Я вытаскиваю из мешка шапку и вывешиваю ее на одной из ветвей, чтобы Уэлч заметила ее, если будет проходить мимо.
Если она не придет через несколько минут, говорю я себе, я пойду дальше. Но от мысли вылезти из укрытия у меня мучительно скручивает живот. До токс я никогда не бывала в лесу одна. Со мной всегда были или одноклассницы, если это был урок биологии, или Риз с Байетт, с которыми мы ходили на ужин к мистеру Харкеру. И тогда все было иначе. Деревья росли не так плотно. Воздуха было больше.
Я приседаю у корней одной из елей и сгребаю в кучу сухие иголки, чтобы не сидеть на промерзшей земле. И тут я нащупываю что-то твердое и пустое.
Не обращая внимания на хлынувших во все стороны блестящих черных жуков, я раскапываю листья. В носу свербит от терпкого, гнилостного запаха, пока я расчищаю пространство, и вот наконец на поверхности показывается охладительный контейнер из ярко-голубого пластика с откидной ручкой, который словно кто-то забыл после пикника.
Я озираюсь по сторонам, прежде чем подцепить защелку грязными ногтями. Скорее всего, это одна из коробок со снастями мистера Харкера, но лучше проверить.
Я ожидаю увидеть заплесневелую наживку, крючки и леску, но ничего похожего внутри нет. Снаружи контейнер покрыт грязью, но внутри он чист, словно кто-то тщательно его вытер. На дне в прозрачном пластиковом пакете, запечатанном красной лентой, лежит пузырек крови с пометкой «РАКС009 (потенц.)». Почерк кажется мне смутно знакомым.
– Гетти! – доносится сквозь ветви встревоженный голос Уэлч.
Я захлопываю контейнер и снова присыпаю его листьями. Что бы это ни было, вряд ли оно предназначено для моих глаз.
– Ты тут? – снова зовет Уэлч, и я поднимаюсь на ноги и закидываю мешок на плечо.
– Я здесь, – говорю я, снимаю с ветки шапку и выглядываю из своего укрытия.
Она шумно, не таясь, пробирается через лес. Кровь на щеке, прореха на куртке, волосы выбились из косы. В один миг она оказывается передо мной и, схватив меня за плечи, энергично встряхивает.
– Какого черта, Гетти? – говорит она, и на секунду она перестает быть мисс Уэлч, которая отчитывала меня за прогулки после отбоя. Она просто
