Упоминание, я открываю его на планшете и очень удивляюсь, обнаруживая Лекс и Винни. Разве прошло достаточно времени, чтобы они проснулись? Оказывается, не только проснулись, но и закончили стимулятор. Улыбаются, машут руками.
– У нас получилось! – подпрыгивает Лекс. – Спасибо, что не яд!
Выпускаю их из одиночек, прыгают теперь в холле бокса, обнявшись. Они счастливы в этот момент: без компенсации снотворным стимулятор превращает кровь в газировку, невысказанные слова перестают быть преградой.
Элли. Электра. Сестра.
Я хочу пройти этот тест с тобой. Сейчас, при всех, я не могу предложить, но вечером… Да. Я расскажу тебе, почему исчезла Бемби. И может быть, там и тогда, не имея возможности увидеть, но слыша твой голос и действуя вместе с тобой, я наконец тебя пойму.
Больно. Каждый раз, когда я думаю об этом, больно. Вопросы «Почему?», «Зачем?», «За что?» наполняют эту рану, как гной, и, пока я не найду ответы, она не заживет.
Смеется Бемби. Говорит:
– Вспомнила одну историю. В архиве работала пара старичков, и у них всегда пахло вином. Сколько их ни проверяли, ничего не могли найти. Потом один ушел из участка, взяли на его место стажерку. И стали у нее выспрашивать, откуда вино. Она весь архив облазила, но тоже ничего не нашла. Старик-коллега только посмеивался, а потом, когда ее обратно в поле забирали, дал на память коробочку самодельных леденцов. – Она снова засмеялась, рука скользнула на бедро, словно за пистолетом. Улыбка померкла. – Я ее всегда с собой носила. Только коробочку, конечно, леденцы давно съела. Он делал их из вина. Рецепт я у него так и не выпросила, сама вычислила примерный. Даже что-то начало получаться… Потом забросила. Носила в коробке покупные.
– Эти леденцы спасли тебя тогда, – тихо, не спрашивая, а утверждая, говорит Нэб. – Леденцы, поиск несуществующего вина и этот старик.
Бэмби молчит, потом кривится.
– Вы всегда говорите то, что хочется услышать. Угадываете что-то, врете об остальном и не думаете, что вранье может убить.
– Разве я вру? – Голос Нэба от вина стал еще более певучим, эмоции, словно едва заметные искры, мерцают меж слов. – Я слышу это. Я чувствую, у тебя здесь, – мягко кладет ладонь на середину груди полицейской, – такой же шрам, как у меня. Рон и Льюис. Две раны. У меня одна. Почти одна.
Бутылку они допивают молча.
– Не в лучшем виде я с ними познакомлюсь, – хихикает Нэб.
Выпрямляется решительно, поводит головой. Кладет ладони на лоб, медленно ведет вниз – ниже линии рук еще живое лицо, а над ними – вежливая маска. Бэмби смотрит на напарника без одобрения, роняет:
– Зря.
– Разве ты не сделала бы так же?
– Раньше сделала бы.
Бемби отступает, Нэб получает очередной ключ и дверь открывается. Наконец-то ко всем остальным. Звенит упавшая на пол тарелка, немая сцена раскалывается радостью. Громче всех кричит Рика:
– Ничего себе улов! Привет, меня зовут…
Выбегают с лестницы Лекс и Винни, все обступают новенького.
Не все.
Элли стоит отдельно от дружной толпы, у ног – осколки разбитой тарелки, пятна кетчупа раскрашивают белые сколы.
– А это сестра нашего маньяка, – указывает в ее сторону Рика.
Мгновенный прищур глаз, улыбка такая, какой у Миротворца и в лучшие дни не получалось. Но тут же – взмах рукой:
– Элли Майлз! Рада знакомству.
Нэб вежливо склоняет голову, но вряд ли он забыл, что Бемби торопилась спуститься именно из-за девушки Элли.
Толпа разбивается на группы, новенький пока еще в центре внимания: именно к нему присматривается Бет, его руку встряхивает Эл. Но все-таки Бемби уже спрашивает о чем-то Мори, а Винни бурно жестикулирует, объясняя: не предупредить о том, что ждет в боксе, было охренеть какой плохой идеей.
– Элли!
В общем шуме выхватываю именно это. Ее нет на экране, и я не пытаюсь искать, но Эл идет под камеру.
– Не переживай. Мы все равно выйдем вместе.
Холодный смешок невидимой сестры звучит неожиданно отчетливо:
– Не надо меня утешать. Я сама могу решить свои проблемы.
– Не обязательно решать все самой, – серьезно говорит Эл. Протягивает руку татуировкой вверх. – Мы выжили там вместе, помнишь?
Говорит что-то еще, понизив голос, гомон остальных заглушает его. Все-таки меняю ракурс, вижу, как сестра поджимает губы с выражением жестокого упрямства.
Сказать сейчас, при всех? Не могу. Я хотел сделать это вечером, наедине. Я вообще живу где-то между желанием сблизиться с ней и желанием оттолкнуть, так и оставить девятой, лишней.
– Вы прошли тесты за один день, – попадает в паузу замечание Бет.
Теоретики, обсуждают, почему я это позволил. Приоткрывает карты Бемби:
– Он предложил мне подняться еще до переезда на четвертый этаж. Я решила пойти позже. Думала, вы будете действовать по плану.
– Не вариант, – качает головой Эл. – Элли сказала, там тупик, бокс отрезает выход к дверям.
Все взгляды скрещиваются на моей сестре, она дергает плечом:
– Хотите, проверьте сами.
– Я не это имел в виду, – теряется Эл.
Лекс перебивает белый совет приглашением за стол. Шутки, всеобщее оживление, взрывы смеха, словно гвозди, которые вколачивают мне в виски. Мелькает оповещение, тапаю по нему, даже толком не прочитав. Оказывается – упоминание. Нэб тихонько отделился от компании и спрятался в спальне, с ним же заперт дрон, сидит на шкафу, подзаряжаясь.
– Здравствуй, глаз Миротворца, – улыбается гость. – Придешь ко мне?
Аккуратно сажаю коптер на колени Нэба, ракурс очень непривычный. Он гладит теплый бок дрона, тот слегка паникует, сыпя оповещениями. Отключаю их.
– Ты ее любишь, – тихо говорит Нэб, и у меня замирает сердце.
Как он понял?… Я не собираюсь отвечать, вырывается само собой:
– Я не знаю.
– Вы близнецы, – мягко улыбается он. – Вы всегда будете одинаковыми, во всяком случае, внешне. У вас были общие книги, фильмы, игры. Одни на двоих детство, слова, мысли. Близнец – это даже больше, чем просто сестра, это еще один ты. А потом что-то сломалось.
Мой смех похож на кашель. Да, Нэб, именно сломалось.
Его ладонь зависает в воздухе, когда дрон стремительно прячется в вентиляцию. Темные глаза поднимаются к камере.
– Я сочувствую тебе.
Словно проворачивает в ране отравленный нож. Переключаюсь на случайную камеру, оказываюсь в пустой спальне. Ноет что-то внутри.
Да, Нэб, сочувствуешь. Еще одно точное слово, удивительно безжалостное, в том числе по отношению к тебе самому. Ты так мастерски выбираешь слова, что я понимаю, почему люди верят в магию. Не знал бы, сколько ты прошел курсов разной психологии, тоже бы поверил.
Дверь комнаты, оказавшейся на моем экране, распахивается, вваливается еще хохочущая Рика. За ней шагает Мори, смотрит, как кузина падает на постель, раскинув руки. Просит:
– Давай спать.
Кажется усталым, словно этот вечер выжал из него остатки способности выглядеть бесстрастным. Рика сердито хмурится, стремительно хватает конец и без того измочаленного галстука. Тянет на
