– Гребаное ты совершенство, – вздыхает Рика почти с завистью, накручивает шелковую ткань на кулак.
Мори в самом деле умудряется выглядеть непринужденно даже в такой позе, смотрит на кузину с ангельским терпением. Качает головой:
– Я вовсе не…
– Заткнись! – яростно рявкает Рика, не давая ему договорить.
Дергает сильней, напрягаются под рубашкой схватившиеся за решетку руки Мори. Подводит рана, на миг на лице отражается боль, и он неловко падает на кровать. Тут же откатывается, опираясь на здоровую руку, Рика сверкает глазами скорее сердито, чем виновато.
– Всю жизнь так! Я делаю тебе больно, а ты словно не замечаешь!
Мори накрывает ладонью ее кулак, все еще стискивающий галстук, но в жесте больше ласки, чем попытки освободиться.
– Я люблю тебя. Всегда любил, моя глупая младшая сестра.
– Брат, – кривится Рика. Рывком притягивает Мори к себе, смотрит прямо в глаза: – Никогда не хотела быть твоей сестрой.
Целует, перехватив за шею так, что отодвинуться нет шанса. Мори и не пытается, отвечает на ее злость мягко, с болезненной нежностью. Только когда Рика отстраняется, начинает негромко:
– Это неправильно…
Запинается, заглянув в глаза кузины. Кажется, услышать можно, как отсчитывает последние мгновения часовой механизм, прежде чем взорваться:
– Плевать я хотела на все правила, законы и постановления! Я с этим «неправильно» с пятнадцати лет жила. Я так боялась тебя потерять, что сама сожгла все мосты. Но ты меня не отпустил. И после этого ты еще веришь в правила?
Внезапным броском подминает кузена под себя, садится верхом, стискивая чужие бедра. Прижимает пальцы к губам Мори, вечно искусанным, шелушащимся, склоняется к самому уху:
– Ты ведь именно это не решился сказать, верно, «брат мой»? У нас с тобой общее помешательство.
– И общий страх, – улыбается Мори. – Я так боялся тебя потерять. Но больше никому не отдам.
За спиной мяукает котенок, я, очнувшись, прерываю трансляцию. Наконец-то этот день кончился. Можно спать. Еще одна пара поговорила, даже не во время теста, просто так. Не зря. Все не зря.
Оповещение: Бемби и Нэб пошли в очередной бокс.
Хочется взвыть. Сколько можно, ложитесь спать, пожалуйста! Я даже усложнить ничего не могу, чтобы прозрачно намекнуть, что это наглость. Хоть остальное боксы заблокирую, а то они так и дойдут до выхода.
Позади меня опять недовольное мяуканье. Начинаю оборачиваться, когда рот и нос накрывает чужая ладонь, в шею вонзается игла. Даже не успеваю толком испугаться, веки смыкаются сразу. Мелькает последняя, совершенно дурацкая мысль…
Господи, наконец-то я высплюсь.
Внутри
10 октября
Просыпаюсь медленно, какими-то странными толчками. Слишком яркий свет, слишком белые стены. Твердый пол бокса под спиной. В подвале, который я и збрал своим логовом, будет не так, но пока идет стройка, я часто ленюсь спускаться туда. Сажусь, тру лоб. Мне давно не снятся сны, разве что старые кошмары. Этот же был таким долгим и таким странным! Хорошо, что у меня еще есть время все изменить…
Запертая дверь возвращает к реальности.
Вопрос, какой этаж, появляется и исчезает. Конечно второй. Только здесь сочетаются разделенный надвое прозрачный бокс, как на шестом, и ячейки для передачи инструкций, как на четвертом.
Внутри бурлит энергия – я много дней не высыпался, не чувствовал себя уверенным и сильным. У меня не было противника, с которым надо бороться, или цели, которую нужно достигнуть. Я лишь наблюдал, внося изменения по мере сил, и это вымотало меня, заслонило все стеной вопросов. Научило сомневаться. Сейчас, кажется, все вернулось к началу.
Оглядываюсь – за перегородкой никого, к панели считывания отпечатков неряшливо прилеплена большая красная кнопка. К основному механизму бокса не подключена, можно отодрать и проходить тест. Вот только для себя я задания не писал.
Встаю. Чувствую, как Миротворец расправляет мои плечи, придает лицу надменное и насмешливое выражение. Тебе не победить, сестренка. Я абсолютно уверен, что именно тебе обязан столь оригинальным пробуждением.
Жму на кнопку. Звучит несколько тактов моего победного марша. Неужели нажать на большую красную кнопку – это тоже акт доверия?
Трещат динамики, режут уши писком. Шорох – видимо, Элли отодвигает микрофон подальше от колонок.
– Доброе утро, братик!
Поворачиваюсь к камере точно выверенным движением, сцепляю руки за спиной. В голове взвиваются испуганные мысли – мысли Эдриана Рейна, чьи ошибки привели нас сюда. Но я – Миротворец. Я должен быть им. И когда я поднимаю взгляд к объективу, я он и есть.
– Глупая шутка, Элли.
Тихая угроза звучит в моем голосе. Сестра только весело смеется. Отвечает не то насмешливо, не то обиженно:
– Мог бы уже называть меня Электрой. Неужели ты не понял, братик? Это вовсе не шутка. Это твой тест.
– Хорошо. – Я спокоен. Совершенно спокоен. Уверен, что пройду любое испытание с легкостью. – Что делать?
– Ты решай. Это ведь твой тест.
Слова словно удар под дых, выбивающий из меня Миротворца. Понятно, что она имеет в виду, – ей плевать, что именно я буду делать, она поймет, что я выполнил условие, по моему виду. Это ведь второй этаж. Нужно сломать себя. Но что именно мне делать?
– Лекс накрасится. Эл расскажет, как ненавидит отца и мать. Бет…
– Я знаю, что будут делать они, – прерывает сестра. – Но это не интересно. Это не для тебя.
Киваю, сажусь на пол у стены, смотрю в камеру.
– Конечно, не для меня. Мне легко сказать что угодно, одеться как угодно, хоть голышом станцевать для тебя. Мне – нам – плевать на все это. А здесь нужно сделать то, чего боишься. Даже больше – то, что кажется тебе невозможным.
Вдруг понимаю.
– Я не могу сломать Миротворца. – Чувствую, как дрожит мой голос. Заставляю себя успокоиться. – Тебе нужно именно это, верно?
– Конечно. – Злая усмешка звучит так ясно, будто я вижу ее на экране.
– Я не знаю как. – Страх перехватывает горло.
– Врешь, – нежно шепчет сестра, вторя моей собственной мысли. Это ведь уже почти случилось. Но сделать это снова, самому, осознанно…
– Вру, – соглашаюсь. – И не вру тоже. Эдриана нет без Миротворца. Вы… ты назвала нас Дождем, и Дождь – это один человек, составленный из нас обоих. Миротворец – это то, как я говорю, как двигаюсь, как дышу. Я не умею дышать иначе.
– Значит, перестань дышать вообще, – смеется сестра.
На миг меня охватывает паника, сжимает в тисках, заставляя подтянуть колени к груди. Для Электры это – самый лучший, самый правдивый ответ. Значит, она права. Мы оба правы.
– Я больше всего боюсь смерти, а Миротворец позволяет мне выжить.
– Умница, братик. А теперь делай.
Встаю. Отдираю красную кнопку, разбираю на запчасти. Роняю на пол изоленту, батарейку, тонкую пластмассу, диод… Смешно, ведь это тоже делает Миротворец. Он всегда решает поставленную задачу быстро и эффективно. Сейчас решение ведет к смерти. Только сейчас?…
В ладонях остается стальная пластина с острыми краями. Прислоняюсь к стене, закатываю рукав.
