В голове тут же возник ряд картинок, где я просто скидываю все со стола, срываю бесполезное шмотье и начинаю жестко насаживать на себя розовую киску.
Можно просто развернуть ее к себе и заставить скакать на члене, а потом усадить между ног и заставить вылизывать яйца. Еще никто не делал это с такой тщательностью.
Вариантов масса, а мрак помещения только добавляет ситуации огня.
— Мне кажется это очень неприлично.
— Неприлично то, о чем я думаю, Малыш, — беру я с блюда, банан, который почистили, но не резали по моей просьбе, и подношу его ко девичьему рту.
— Открой, — говорю вкрадчиво, и пальцами касаюсь осиной талии, веду руку по животу и вниз. Бедро, край платье. Она уже дрожит, по запаху чувствую, что готова.
Она качает головой, но я нажимаю на живот, от чего она вздрагивает, а я забираюсь рукой в трусы.
— Макар, ну ты совсем сбрендил. Давай еще трахаться здесь начнем.
— Если не откроешь рот, то я запихнул банан тебе в дырку, а потом буду высасывать мякоть. Прямо здесь. — договариваю, когда она дергается, впивается ногтями мне в кожу.
— Ты псих! Нас же видят официанты! — шепчет она и все же, все же, немного подумав, открывает рот.
— Только мою могучую спину, — успокаиваю. На что она хмыкает и устраивается удобнее между моих бедер.
— Нарцисс…
— Берешь глубоко, но не кусаешь, — учу я, уже предвкушая, как она будет сдавать экзамен.
Она берет банан в рот, достаточно глубоко, но тут же выпускает. Повторим. Раз, другой. И вот я уже неспешно, трахаю ее рот бананом, ровно в том же ритме, что пытаюсь прорвать барьер одежды своим зажженным факелом. Дурею от этой интимной композиции и знаю, черт тебя дери, что еще ничего сексуальнее не делал. Никогда.
Глава 13. Василиса
Его мужской, мускусный аромат перебивал даже приторный запах банана. В какой-то момент, я перестала понимать, где нахожусь, и что происходит. Его губы, уже во всю вылизывают шею.
Его руки нагло забираются в трусы.
И надо бы остановить его. Отругать за вопиющие, неприличное поведение, только вот тело давно живет своей жизнью. Томится. Страдает. Изнемогает.
У тела теперь есть хозяин, и это не я.
И пусть остатки разума еще теплится на самом краю сознания, банан во рту, так мерно заходящий, перебивает все рациональные мысли. И в голове появляются отголоски воспоминаний, как глубоко, и с каким удовольствием я принимала член в рот. Как давилась им, боялась прикусить обвитое венами совершенство.
Но член он твердый — сталь покрытая шелковой пеленой, а банан быстро размяк.
Я уже хотела его проглотить.
— Не глотай.
Макар взял меня за голову, сильно задрал назад. А потом поднялся, наклонился и стал сцеловывать банан с губ и забирать часть мякоти языком изо рта.
Это было настолько дико, насколько интимно и порочно, что я просто замычала и стиснула бедра сильнее, опасаясь, что начнутся муссонские ливни.
— Хм, — ухмыльнулся мой Бог дождя после развратного приема пищи. — Вот и ужин. Очень сладкий ужин. А давай ты мне покажешь, где еще у тебя сладко.
Я сразу все поняла, вцепилась в руку, что уже нежно пробиралась все дальше.
— Не надо, не здесь…
Просить Макара о чем-то, как разговаривать с танком, стоя у него на пути. Бесполезно. Снесет, даже не заметит.
Интересно, а вчерашний барьер он снес? Интересно, а помнит ли он, что у меня еще все побаливает.
Впиваюсь ноготками глубоко в кожу. Его рука тут же замирает, а он шипит от боли.
— Я же попросила, не здесь, — цежу я каждое слово сквозь плотно сжатые зубы. Уже бесит его бесцеремонность.
Не можешь укротить свои инстинкты, бегом в зоопарк!
— Так бы и сказала, что не здесь, — совершенно обыденно убрал Макар руку. Но его наглость я только фыркнула.
От скромности он конечно не умрет, это стало ясно еще потому, как он указал на машину и заявил, после того, как мы покинули ресторан.
— На заднем сидении машины тебя ждет подарок.
Макар еще что-то говорил, а я только думала. Надеюсь завтра мое лицо не будет висеть на доске почета с пометкой: Осторожно: долбанная извращенка! Действия Макара конечно проигнорируют, слишком важная птица.
Осознавая себя, его слова, я шла под руку с Макаром, глотая капли моросящего дождя.
На улице уже стемнело и мне стало зябко.
Макар коротко на меня взглянул, и, отпустив мою руку, сам открыл дверцу.
Какие мы сегодня галантные, — внутренне усмехнулась я и остро почувствовала его возбуждение.
Оно накатило на меня потоками энергии, смешиваясь с моей и взрываясь, превращаясь в новую звезду моего желания. И наверное именно оно, такое острое. Горячее. Растекающееся по телу ядом, не позволило мне разглядеть ухмылку в темноте вечера, не позволило мне увидеть ловушку.
На сидении не было ничего. Но сзади уже стоит Макар и подхватив меня за попу, толкает вперед. Залезает следом.
— С ума сошел?! Парковка у ресторана!
— Стекла тонированные, — поглаживая мою попу через ткань платья, успокоил казалось от всего — А трусы у тебя такие мокрые, что отпустить тебя голодную, я просто не могу.
— Голодной?
— По мне, — рыкнул Макар, и его рука из нежной, превратилась резко в хлыст и ударила меня.
— Ай. Так, какой подарок был.
— Сейчас покажу, — прошептал он и стал медленно и протяжно задирать подол платья, словно разворачивая перед собой сладкую конфетку. Я предвкушающе улыбнулась. Не только, потому что надеялась на первый в жизни куни, но и то, что по итогу его придется жестко обломать.
Пальцы погладили лайкру колготок, и уже в следующую секунду, я вскрикиваю, чувствуя, как они тянут кожу, а потом треск ткани.
Его руки тут же уводят полоску между ног и касаются пальцами, ласкают промежность. То вверх, вытягивая из моего гортанного стона. То вниз, заставляя вскрикнуть:
— Ма-акар
…
— Такая горячая, мокрая, для меня, — хрипит он и носом задевает половую губу, вынуждая меня дернуться и положить руки на прохладное стекло.
— Да, вот так, Малыш, прогнись сильнее, покажи свою киску, — говорил он мне прямо во влагалище, обдавая горячим кипятком дыхания. Его руки уже рвали трусы, схватили мою задницу.
Он буквально окунулся в мой горячий оазис и пил из него так долго и так смачно, слизывая языком буквально все, что меня разом заколбасило, затрясло, а те самые ливни, стали горячими струями бить по нервным окончаниям.
Я мычала, стонала, чувствуя, как от приближения мощного оргазма темнеет в глазах, а сердце тело рвется ввысь.
Язык такой влажный, обжигающий жарил клитор, надавливал, вторгался внутрь, поражая, ошеломляя. Макар словно знал, где и как нужно жалить, словно делал это со мной много-много раз.
Так хочется, чтобы сделал снова. И снова. И снова. Лизал, всасывал, теребил клитор кончиком.
Мне не хватало какой.
то доли, чтобы по моему телу как по
