Очень удобно, что общежитие оказалось не студенческим, а общим. Тут собрались жаждущие познать самые разные профессии и одного такого Макар взглядом загнал обратно в свою комнатушку.
Маленькую настолько, что у Макара кладовка для продуктов была больше.
Путь до душевой, в которой было три кабинки, был коротки и наполненным яркими сексуальными образами одной наглой девчонки, которая кажется не понимала своего счастья.
Ведь ей выпала честь были лишенной девственности членом самого Макара Черкашина.
И он очень ждал, когда же сможет ее оказать.
А уж шум воды и легкий вибрирующий мотивчик, что Василиса напевала себе под нос, напрочь снесли Макару крышу и он уже не думал, о том, что лишать девственности на втором свидании не стоит. И тем более не думал, что девушка может быть против.
Он просто знал, что местечко между ног, что Малыш сейчас моет принадлежит ему. Именно поэтому, почти теряя рассудок от боли в яйцах Макар скинул с себя джины, стянул рубашку. Хотел уже стянуть боксеры, которые давили из-за силы их рвущей, но все-таки вспомнил о приличиях.
— Успеется, — решил он и решительно прошел и открыл дверцу душевой.
— Подвинься, — говорит он, охватывая взглядом упругую грудь с розовыми торчащими сосками и тут же ему в лицо прилетает крик!
— Пошел вон, придурок! С ума сошел?! Это вторжение в частную собственность…
Макар морщится от шума, отбрасывает кулачки, которые бьют его по уже намокшей, чуть припорошенной волосами груди и просто толкает истеричку к стене, бысро охватывая взором идеально вылепленную фигурку.
— Не прекратишь орать, я совершу вторжение в твой рот и вчерашнее изнасилование горла покажется тебе праздником.
Удар по щеке разбрызгал воду, что уже по ней стекала, но Макар только улыбнулся.
Боль была, но скорее отдающаяся в пах, как и та, что он почувствовал от нового удара.
— А если я?!
— Не имеете права! Вы… вы давали расписку…
— Что больше не имею к тебе финансовых претензий, — говорит он и глотает стекавшую по лицу воду.
— Ага, зато я смотрю у вас ко мне есть другая, очень большая претензия! — тычит она пальцем в член.
— Считаешь, большая. Я знал, что понравился тебе, — резко хватает он Василису за руку и прижимает ладонь к своему члену.
Он хотел облегчения, а сделал только хуже. Именно поэтому крепко держа тонкое запястье, он стянул с себя трусы и нажал на член чужой, упирающейся ладонью.
— Только не поцарапай, он очень нежный, — говорит он со смешком и смотрит в глаза Василисе.
И там было на что посмотреть. Они горели пламенем, ярким, неистовым.
И не только ненависть была там, страсть полыхала не меньше.
Макар чувствовал, что ее трясет, он чувствовал, как она жаждет собрать растопыренные пальцы и обхватить его ствол, по которому он водил ее ладошкой.
— Ты подонок.
— Не отрицаю.
— Вы сволочь! — снова кричит она, но звук душа заглушает ор, а ее взгляд все чаще и чаще тянется вниз, туда, где уже болезненно вибрирует член.
— Иди сюда, малыш, — шепчет он и делает шаг, почти касаясь головки плоского, с полосами мышц животика.
— перестань себя обманывать. Перестань сопротивляться мне.
— Буду, буду до самого конца, — рвется она в сторону, но он сдерживает ее тело у кафельной синей стены и наклоняет голову.
— Лучше прими в себя мой конец. — соблазняет он голосом и пальцами что покручивают сосочки, всматриваясь в удивительные глаза этого чуда. Долго сморит, знает, что ее тоже штырит не по детски и накрывает желанные губы.
Накрывает и долго ласкает их языком, не отрывая от нее взгляда.
И только Василиса прикрывает со стоном глаза, как он победно улыбается и толкается языком в мягкий шелк рта.
Долго ласкает мокрую кожу стройных ног. Его пальцы перепархивают на внутреннюю сторону бедер и находят пушок, который скрывает терпкую сладость.
Он тянет руку ниже, дальше и углубляет поцелуй и уже с восторгом чувствует, что женские пальцы все — таки охватили его член и сжали.
Он издает рычащий стон, насилует рот языком и трет горошинку клитора. Это все было дико по детски. Ведь он хотел туда, глубоко где узко, горячо и влажно. Но он не мог остановиться, ему хотелось услышать стон, только что сопротивляющейся девушки.
Он ускорил ритм движений, уже чувствуя как сам близок к падению в экстаз, но усиленно толкал туда Василису. Его прекрасную Василису. Которая внезапно сжала его член сильнее одной рукой, а второй впилась ноготками в плечо.
Он отпустил ее рот и содрогнулся когда услышал сладчайший стон, что только может издать женщина.
Он почти упала, если бы не его губы, обхватившие острые чувствительные вершины сосков, а руки уже не сжимали попу, поднимая Василису наверх и тычась болезненно пульсирующей, каменной плотью.
Как вдруг Василиса прикрывает свою прелесть ладонью и поднимает затянутые поволокой глаза.
— Ну что еще? — недовольно бурчит Макар.
— Презервативы. Нужны.
— Я здоров, ты я уверен тоже. Впусти меня…
— Кроме сопутствующих половых заболеваний, есть самая страшная опасность.
— Какая, — плохо соображает он.
— Дети, — страшным шепотом говорит Василиса.
— Я успею. — просто говорит Макар и понимает. что сам впервые в жизни забыл о защите.
— У меня есть, — радостно говорит Василиса и просит спустить ее на пол. — В косметичке. Я быстро.
Она выбегает из душевой, а Макар улыбается, уже чувствуя огонь в теле от будущего совокупления. Она сдалась. Так просто и легко. Прелесть, а не девчонка.
Он нахмурился и выключил воду, когда спустя несколько секунд, зараза так и не появилась.
— Василиса?
Он выглянул за дверцу и шумно, смачно выругался.
Её не было. Как впрочем, и ее вещей. Как и его, сука, вещей!
— Ну, попадись ты мне! — прорычал он, натягивая на бедра небольшое розовое полотенце.
Розовое блядь!
Макару хочется биться головой о стену, настолько ослом он себя сейчас чувствует.
Ведь видел же, что девка сомневается, но не надавил и не вставил. Дал слабину? Отпустил? Зашибись, Черкашин.
А теперь что? Позвонить Дэну и попросить штаны. Но и телефон был в брюках.
Сука!
Он посмотрел на себя в зеркало, член висевший между ног, был столько же расстроен, как и его хозяин.
— Она поплатиться… — рыкнул он сам себе и неожиданно улыбнулся, в красках представляя, как перекинет ее через колени и отшлепает. Он будет делать это со вкусом, смакуя каждый удар, наслаждаясь каждым клеймом от ладони, а потом с тем же вкусом всунет пальцы в задницу, чтобы наказание было полным. Чтобы негодница поняла, что с Черкашиным такие шутки чреваты.
Мечты это конечно хорошо, но нужно для начала выбраться отсюда, а то кожа уже замерзла, а член кажется, скоро покроется ледяной коркой и никогда больше не встанет.
Эту потерю женское население Земли не переживет.
Макар еще раз с отвращением взглянул на полотенце. Розовое, махровое дерьмо. Кто вообще такую дрянь делает?
Потом покачал головой, снова обещая своей
