Брат с сестрой, Марцелин и Аньез, тоже шагали вместе с пилигримами, видать, проводник таки уговорил. Вернее сказать, шагал один Марцелин, девушке же с большим удовольствием уступил своего ослика Марко. И сам шел рядом – типа вел под уздцы осла. Улыбался, говорил о чем-то…
Повернув голову, Павел прислушался:
– Я в смехе радостном твоем услышу птичье пенье…
Ремезов все же достаточно навострился в латыни, чтобы вполне грамотно про себя перевести.
– Возьми же эту розу, она – цветок любви, ее волшебный красотой навеки я сражен…
Стихи читал юноша! Что и говорить – времени зря не терял, а, выражаясь стилем юных биндюжников и старой питерской гопоты – «яростно клеил девку»… А вообще-то, похоже, что и не клеил, похоже, что влюбился! Ишь, как смотрел-то, какими глазищами. И, надо сказать, юная красавица относилась к ухаживаниям толмача вполне благосклонно, лишь шедший впереди братец ее, Марцелин, время от времени оглядываясь, хмурил брови. Если разобраться – чего хмуришь-то, деревенщина? Кто ты со своей смазливой сестренкой, и кто Марко – гридь, верный самого князя Смоленского человеце!
Нет, ну все-таки до чего же премиленькая девчонка. Икоса посматривая на проводника, Ремезов, подогнав осла, придвинулся к молодым людям ближе.
Закончив читать стихи, Марко и Аньез принялись весело болтать о всей той чепухе, о чем обычно говорят пока еще стесняющиеся друг друга подростки лет шестнадцати – двадцати. О том, где кто что видел, что слышал, о стихах да песнях, ну и обо всем таком прочем.
– Мы совсем недолго с вами будем, – призналась вдруг девушка. – Жаль. Ты такой добрый, Марко.
– Да ну.
– Нет, в самом деле, добрый.
– И ты. Ты красивая, как день!
– Как день… – девушка на миг потупила очи. – Знаешь, я рада, что тебя встретила, очень рада. Может быть, мы еще… Мы в Монте-Кассино живем, здесь скоро будет развилка…
– И мы расстанемся… Уже так скоро?
– Эй, вы там! – останавливаясь, обернулся Элиа. – Я вам, вам говорю, досточтимые господа Марцелин и Аньез. Все, приехали – развилка. Вам дальше – туда. Я вас провожу немного.
– Спасибо, но мы дорогу знаем…
– Да, но там… там речка размыла брод, так надо другой тропкою… я покажу.
– Ишь, какой ретивый, – сквозь зубы прошипел толмач.
Честно сказать, и Павлу тоже не понравилась неожиданная суетливость проводника, ни с того ни с сего вдруг озаботившегося совершенно посторонними – не они ж ему в конце концов платили! – людьми. Что стояло за такой заботливостью? Обычная вежливость и желание помочь? Гм-гм… что-то на Элиа это не очень похоже, насколько Ремезов знал подобный тип людей, обычно так много (особенно на людях) обещающих и так мало делающих.
– Сюда, сюда, скорее… – деятельно распоряжался проводник.
Оперевшись на руку Марко, Аньез слезла с ослика и направилась вслед за братом и Элиа по узкой, скрывающейся за скалою, тропе.
– А вы идите пока во-он к той кривой сосне, – оглянувшись, проводник махнул рукой пилигримам. – Там устройте привал, ждите, я быстро вас догоню.
До кривой сосны, по прикидкам Ремезова, было где-то с полтора километра или даже чуть больше, но все равно не так уж и далеко.
– Я им только покажу путь.
Элиа вроде как оправдывался за непредвиденную задержку… хотя и не должен был бы – в те времена никто никогда и никуда не спешил.
– Не иначе, господине, проводник наш что-то замыслил, – подойдя к Павлу, шепнул Убой. – Инда девка уж больно красна, за такую немало серебришка дадут, особливо ежели девственна. Ну, да пес с ней, с девкой и с братцем ее… Я вот мыслю… кабы и нам с того зла плохо не стало! Вдруг да, девку имав, лиходеи за нами примчат? За одним уж.
Выслушав сию тираду. Ремезов повел плечом:
– Ну, уж это вряд ли. Хотя… Кондратий, Осип – сбегайте-ка, присмотрите, как там? Ежели что – доложите.
– Господин, – умоляюще сложил руки Марко. – А можно и мне с ними? Святой Девой, Христом-Богом прошу.
И столько было в его просьбе желания, столько надежды, что Павел махнул рукой:
– Ладно, давай и ты. Только, смотрите, быстро!
– Зараз, господине, все сладим, – вытаскивая из-под хламиды пращу, уверил Кондратий Жердь. – А девка и впрямь – сладка. Такую бы…
Толмач заскрипел зубами, бросив на парня убийственный взгляд, которого Жердь вовсе и не заметил. А вот Убой – хмыкнул.
– Ишь ты, паря-то наш. Сверкает глазищами!
– Ничего, дело молодое, – улыбнувшись, Ремезов подогнал осла.
Оставшиеся пилигримы прошагали-проехали, наверное, уже с полпути до приметной кривой сосенки, когда позади, у повертки, вдруг послышались крики. Размахивая на бегу руками, кричал Кондратий Жердь. Переглянувшись с Волом и Убоем, Павел повернул осла… а потом и спешился – бегом-то куда быстрее.
– Разбойники! – отдышавшись, доложил Жердь. – Лиходеи. И с ним – наш проводничок. Напали, девку имают, толмач наш младой на выручку поспешил – никого не послушав. Теперь и его там прибьют.
– Та-ак… – нахмурился Ремезов. – Что ж – толмача выручать надо. Эх, зря я его пустил! Много там лиходеев?
– Да с полдюжины будет.
– Как и нас. Что ж мужики, выручим парня! Заодно и добрым людям поможем.
– Знамо, поможем, – с неожиданной радостью махнул своей дубиной Убой. – У лиходеев-то и серебришка с лихвою быть может! А что полдюжины их… так и другие рядом могут.
– И что? – бросил на бегу Ремезов.
– Я к тому, господине, что надо побыстрей все сладить. И, главное – тихо.
Марцелин лежал на краю тропинки, как мог, отбиваясь посохом от наседавших врагов – трех молодцов самого разбойного вида. По левой щеке юноши текла кровь, однако он все же попытался вскочить – но тут же был сбит с ног хорошим ударом дубины.
Трое других лиходеев окружили Аньез, но девушка явно не собиралась сдаваться, с узким кинжалом в руке отбивая все попытки врагов, в чем ей активно помогал и Марко, почему-то вооруженный суковатой палкой… ах, ну да – кинжал-то он отдал девчонке. Разбойники холодного оружия почти не имели – Ремезов заметил короткие мечи лишь у двух, да и некогда было особо разглядывать – так вовремя явившиеся на помощь воины с ходу вступили в бой.
Ввухх!!! Ухнув, Убой покрутил над головою дубиной, и, примерившись, нанес страшный удар, опрокинув сразу двоих лиходеев. Повезло: пропасть виднелась чуть дальше, в полсотне шагов, схватка же проходила на неширокой полянке в расщелине меж пологими отрогами гор, густо поросшими магнолиями и олеандром.
Завидев нападавших, лиходеи быстро опомнились, один из них – с широкой, на длинной ручке, секирою, едва не снес голову подбежавшему Осипу – хорошо, тот вовремя успел подставить посох… тут же перерубленный пополам. Рядом что-то звякнуло, заскрежетало – короткий разбойничий меч встретился с широким кинжалом Кондратия Жерди, на помощь парню поспешил как раз подоспевший Вол,
