Размахнувшись удочкой, Флориан забросил крючок как можно дальше от берега… и вдруг увидел лодку. Большую — на две пары весел — целый баркас, а не лодка, уж не какой-нибудь утлый рыбацкий челнок. Вот если бы у него, у Флора, имелась такая лодка, то он бы вовсе не нищенствовал, а… Перевозчиком бы стал, вот что! Нанял бы напарника… или даже гребцов, сам бы только деньги подсчитывал — милое дело. Красота! Да-а… хороша лодочка. Много чего можно на такой увезти — мешков пятнать муки или чего другого… и даже целых две телеги сена! Стог! Почти стог, да… И вон как быстро плывет лодочка, как весла мелькают — славно! Такую бы — да-а.
В лодке, кроме дюжих гребцов, поместилось еще шестеро мужчин в камзолах и шляпах — значит, шведы. И зачем сюда плывут? За рыбой? Что-то на рыбачков не похожи, при шпагах все… а вон и мушкеты! Ой, не стало бы худо…
Флориан хотел было спрятаться, да опоздал — лодка мягко ткнулась в камыши совсем рядом.
Дюжий парень в потертой коричневой куртке с желтыми отворотами соскочил прямо в воду, помахал рукой отроку, улыбнулся, весь из себя такой добродушный, радостный, только вот глаза…
— Ну, как рыбка? Клюет?
— Да чего-то не очень, — скручивая леску из конского волоса, честно признался Флор. — Пойду, пожалуй, домой… а то заждались, как бы искать не начали.
— Не клюет, потому что неправильно ловишь, — со знанием дела заявил незнакомец… коего Флориан, кажется, уже где-то видел и прежде… где же… где… О, Святая Дева, да это же…
— Дай-ка сюда удочку… Вот… вот, как надо, ага…
В руке незнакомого парня что-то сверкнуло… сверкнуло до боли в глазах и тут же погасло. И следом погасло солнце.
* * *— А где у нас Флор? — оглядев явившихся на зов парней, Игната и Леньку, Бутурлин прошелся по горнице. Он по-прежнему жил у Алатыря Татарина, мужика с ниенской верфи… и первого своего помощника в деле формирования отряда из охочих людей, ненавидящих шведов и готовых выступить по первому зову русского воеводы.
— Не знаю, — зевнув, потянулся Игнат.
Ленька же, тряхнув рыжими вихрами, вспомнил:
— Он до зари еще на рыбалку ушел. Место, говорит, знает славное, отроцы здешние показали.
— Что-то долго нет, — буркнул Никита Петрович. — Впрочем, черт с ним… План крепости срисовали?
— Вчера еще, господине.
— Тогда в путь! — поправив висевшую на поясе шпагу, лоцман потер руки. — Ну, что стоите-то? Собирайтесь уже, лодочник, поди, заждался.
— Да нам, господине, собраться — что подпоясаться. Готовы уже давно по твоему слову.
— Тогда — с Богом! В путь, парни.
Ветер дул с Невы. Трепал волосы, уносил в луга синеватые клочья тумана, раскачивал пурпурные соцветья кипрея, росшего совсем неподалеку, на берегу.
Алатырь Татарин давно уже был на верфи, простились с ним еще вчера вечером, загодя. Лишь домочадцы его помахали с крыльца вслед уходящим:
— Доброго пути!
— И вам счастливо оставаться. Увидимся.
— Увидимся. Коли бог даст. Пистоли свои не забыли?
— Нет.
На полпути к реке Бутурлин резко свернул влево, на узенькую тропинку, ведущую через заливной луг.
— А нам не на пристань ли, господине? — удивленно переспросил Ленька.
— Нет, не на пристань, — Никита Петрович даже не обернулся, шел, как и шел — впереди, по колено в росной пахучей траве. — Лодочник в заводи ждать будет.
— Не в той ли, куда наш Флор за рыбой пошел? — вскинул глаза Игнат. — Эх, зря он припозднился — не попрощались.
— Ничего, — хмыкнул рыжий. — Ведь вернемся еще.
Услыхав, Бутурлин лишь покивал:
— Обязательно вернемся!
Желтый от кувшинок и лютиков луг тянулся не долго, заканчиваясь зарослями малинника, смородины, ивы. Срезая путь, лоцман зашагал прямо через кусты, продрался, словно медведь, парни — за ним.
— А вон, господине, и лодка! — щуря глаза от солнца, показал рукою Игнат.
Замедлив шаг, Никита Петрович подозрительно покусал губу:
— Что-то уж больно большая. Нет, то не наша. Однако… кто бы это мог тут быть?
— Таятся, словно тати! — поддержал хозяина Ленька.
— А ну живо в траву! — Бутурлин махнул рукой и первым повалился в заросли. Правда, похоже, уже было поздно — путников заметили. Ошивавшиеся рядом с лодкою трое парней побежали к Бутурлину и его людям…
— Чужаки! — недобро прищурился лоцман. — Похоже, по нашу душу… Хотя — почему? Как?
Рыжий Ленька пригладил вихры:
— Может, и не по нашу…
— По нашу… — тут же отозвался Игнат. Голос у него при этом был такой, что Бутурлин и Ленька невольно оглянулись… и замерли. В траве, совсем рядом с ними валялся еще теплый труп, только что обнаруженный отроком. Мертвое тело Флора!
— Ножом его, гады, — наклонившись, прошептал рыжий. — Прямо в сердце…
— Так, парни! Нынче на вас вся надежда, — быстро заявил Никита Петрович. — План вы должны передать воеводе Потемкину любой ценой. Любой! Так что перехватите лодочника… лодку… И вперед! Весел не покладая.
— А вы, господин?
— А я — здесь. Не беспокойтесь, выкручусь. Ну, живо в кусты! Да побыстрее.
Парни нырнули в кусты, побежали — приказ господина для них являлся законом, и никто не смел ослушаться. Бутурлин тоже затаился, вытащив из-за пояса пистолеты. Оба заряженные, с кремневыми замками, что удобно — не надо фитили запалять. Расположившись в зарослях, молодой человек спокойно ждал, когда чужаки подойдут поближе. Пятеро парней, из них четверо — стражники, если судить по камзолам, палашам, алебардам. Да и шлемы на головах — обычные солдатские каски с небольшим гребнем.
Четверо стражей,
