– Не уходи! – взмолился я, и картина из моего прошлого, вспыхнув, исчезла.
На меня хмуро смотрела волшебница.
– В смысле «не уходи»? У тебя снова было видение?
Я пробежал глазами по темному кафе:
– Я… я в норме. В чем дело?
Калипсо указала на холодильник:
– Взгляни на цены.
Я сглотнул горький привкус винограда и кабанятины. В холодильнике в углу каждого свертка карандашом была написана цена. Самой дорогой была картошка для грифонов – $15 000 за порцию.
– Я не разбираюсь в современной валюте, – признался я, – но не дороговато ли для еды?
– Вот и я хотела спросить о том же, – сказала Калипсо. – Я знаю, что буква S, перечеркнутая вертикальной чертой, означает американский доллар, но вот сумма… – она пожала плечами.
Я подумал, что нечестно было отправлять со мной кого-то столь же невежественного, как я. Современный полубог быстро бы все нам объяснил, кроме того, у них много навыков, полезных в двадцать первом веке. Лео Вальдес умеет чинить машины. Перси Джексон умеет водить. Я был согласен даже на Мэг Маккаффри, которая мастерски метала пакеты с мусором, хотя точно знал, что бы сказала Мэг, глядя на эти наши мучения, – «Что-то вы, ребята, туповаты».
Я вытащил сверток с грифоньим кормом и развернул его с одного конца. Внутри лежали небольшие кубики замороженного картофеля, покрытые блестящим слоем позолоты.
– А что, малышки-картошки всегда приправляют драгоценными металлами? – спросил я.
Калипсо взяла в руки кубик:
– Не думаю. Но грифоны любят золото. Отец рассказывал мне об этом много лет назад.
Я вздрогнул, вспомнив ее отца, генерала Атласа, который натравил на меня стаю грифонов во время первой войны титанов с богами. Когда на твою колесницу набрасываются львы с орлиными головами, такое потом долго не забудешь.
– Значит, возьмем эту картошку и накормим ею грифонов, – предложил я. – Если повезет, завоюем их доверие. – Я вытащил из колчана Стрелу Додоны. – Ты это имела в виду, о бесполезнейшая из стрел?
Стрела задрожала:
– ВОИСТИНУ, ТЫ ТУПЕЕ, ЧЕМ КУБИК КОРМА ДЛЯ БОЕВОГО СТРАУСА.
– Что она сказала? – спросила Калипсо.
– Она сказала «да».
Волшебница взяла с прилавка бумажное меню с нарисованной на нем картой зоопарка. Она указала на оранжевую линию, окружающую «РАВНИНЫ»:
– Здесь.
Под оранжевым кольцом было написано «Поездка по железной дороге» – самое унылое название из возможных. Внизу, в легенде карты, было более подробное описание: «Поездка по железной дороге! Раскрой тайны зоопарка!»
– Что ж, – сказал я, – по крайней мере они не скрывают, что в зоопарке есть тайны. Это очень мило с их стороны.
– Думаю, настало время поездки на чух-чух, – согласилась Калипсо.
С улицы донесся грохот, как будто германец споткнулся о мусорный бак.
– Хватит! – рявкнул Литиерс. – Ты! Оставайся здесь и смотри в оба. Если появятся, хватай их – но не убивай. Ты, пошли со мной. Нужно забрать грифонов.
Я досчитал про себя до пяти и шепотом спросил у Калипсо:
– Они ушли?
– Сейчас посмотрю сквозь стену волшебными глазами и проверю, – ответила она. – Хотя постой-ка…
– Ты ужасный человек.
Она ткнула пальцем в карту:
– Если Литиерс оставил одного из германцев на перекрестке, нам будет трудно выбраться и добраться до поезда незамеченными.
– В таком случае, – предложил я, – мы можем вернуться на Станцию и сказать Бритомартиде, что сделали все от нас зависящее.
Калипсо бросила в меня золоченую малышку-картошку.
– Когда ты был богом, ты был бы милостив, если бы герои возвращались к тебе с пустыми руками и говорили «Ой, извини, Аполлон. Мы сделали все от нас зависящее»?
– Конечно нет! Я бы их испепелил! Я бы… А. Я понял, к чему ты клонишь! – воскликнул я, заламывая руки. – Тогда что же нам делать? Я не хочу, чтобы меня испепелили. Это больно!
– Может, и есть один способ.
Калипсо провела пальцем по карте до места, где было написано «СУРИКАТЫ, РЕПТИЛИИ и ЗМЕИ», что походило на название худшей адвокатской конторы в мире.
– У меня есть идея, – сказала она. – Хватай картошки и давай за мной.
14
Да, мы кое-что можем
Понарошку сглазить, ногу прострелить,
Дать рецепт блинчиков
Мне не хотелось идти за Калипсо ни с картошкой, ни без нее.
К сожалению, единственной альтернативой было спрятаться в кафе и ждать, когда люди императора обнаружат меня или менеджер заставит меня работать на кухне.
Калипсо вела меня перебежками от одного укрытия к другому, словно городской ниндзя. Примерно в пятидесяти футах от нас стоял на страже германец, но все его внимание занимала карусель. Он так опасливо тыкал своим копьем в деревянных лошадок, словно боялся, что они плотоядные.
Нам удалось добраться до дальней стороны перекрестка незамеченными, но на душе у меня все равно было неспокойно. Мы знали, что Литиерс отправил несколько групп прочесывать парк. Возле сувенирного магазина на телефонном столбе висела, устремив на нас объектив, камера слежения. Если Триумвират и впрямь такой могущественный, как утверждал Нерон, они могли бы с легкостью установить наблюдение над зоопарком Индианаполиса. Может, именно поэтому Литиерс нас и искал. Он знал, что мы здесь.
Я хотел выстрелить в камеру из лука, но скорее всего было уже поздно. Я любимчик камер. Можно было не сомневаться, что мое лицо было на всех мониторах службы безопасности.
По замыслу Калипсо, нам нужно было обойти орангутанов, пройти мимо рептилий и двигаться по окраине парка до железнодорожной станции. Но когда мы проходили мимо жилища обезьян, то совсем рядом услышали голоса германцев и в страхе бросились к павильону с орангутанами в поисках укрытия.
Ладно-ладно… Это я в страхе бросился в укрытие. Калипсо прошипела «Стой, дурак!» – и побежала за мной. Затаившись за подпорной стеной, мы подождали, пока германцы, беседовавшие о том, как лучше проламывать черепа, пройдут мимо.
Я взглянул направо – и чуть не взвизгнул. По ту сторону стеклянной перегородки сидел большой орангутан и не сводил с меня любопытных янтарных глаз. Он что-то показывал руками – язык жестов? Агамед бы, наверное, понял. Судя по выражению его морды, орангутан был не очень-то рад меня видеть. Увы, среди высших приматов только люди должным образом благоговеют перед богами. Но у орангутанов есть и достоинства, например их великолепная оранжевая шерсть, какой вряд ли может похвастаться кто-то из людей.
Калипсо легонько пнула меня по ноге:
– Пошли быстрее.
И мы побежали через павильон. Наши обезьяньи движения, видимо, развеселили орангутана, который стал издавать низкие лающие звуки.
– Заткнись! – громким шепотом приказал я ему.
Добравшись до выхода, мы забились под свисающую до земли маскировочную сетку. Я прижал к сердцу сверток с картошками и постарался выровнять дыхание.
Рядом себе под нос мычала какую-то мелодию Калипсо – она всегда так делала, когда нервничала. Но по мне, лучше бы она прекратила. Когда она напевала что-нибудь, мне очень хотелось громко запеть, что теперь выдало бы нас с головой.
Наконец я прошептал:
– Кажется, все чисто.
Но, выбравшись из укрытия, я тут же врезался в германца. Нет, серьезно, сколько варваров в распоряжении у Коммода?
