Рядом со мной стоял Джейми – милое темное видение. В лунном свете кожа на его голове отливала медно-красным. Из-под воротника рубашки виднелось ожерелье из красных и белых бусин.
– О, – сказал я. – Э-э… Не-а, не спится.
Я прислонился к стене, стараясь выглядеть беззаботным, привлекательным и изысканным. К несчастью, я промахнулся мимо стены.
Джейми, добрая душа, сделал вид, что ничего не заметил.
– Постарайся поспать, – пророкотал он. – Твое завтрашнее испытание… – На лбу у него проступили морщины. – Я даже представить себе не могу.
Мне было совершенно не до сна, особенно сейчас, когда мое сердце делало тук-тук-тук, словно неисправный катамаран.
– Я вообще мало сплю. Я ведь был богом, знаешь ли. – Я задумался, не поиграть ли мускулами, чтобы было наглядней. Но решил, что не стоит. – А ты? Ты полубог?
Джейми хмыкнул:
– Занятное слово. Я бы сказал, что я elomìíràn – один из иных. А еще я учусь на бухгалтера в Индианском университете.
Я понятия не имел, как реагировать. Мне в голову не приходило, о чем говорить, чтобы заинтересовать человека, изучающего бухгалтерское дело. А еще я даже не подозревал, что Джейми настолько старше меня. В смысле Лестера, а не моего божественного «я». Я растерялся.
– Но Сссссара говорила, что ты служил Коммоду, – вспомнил я. – Ты гладиатор?
Уголки его рта поползли вниз.
– Не гладиатор. Просто дерусь по выходным за деньги. Смешанные боевые искусства. Гидигбо и дамбе.
– Я не знаю, что это.
Он усмехнулся:
– Мало кто знает. Это нигерийские боевые искусства. Первое, гидигбо – борьба моего народа, йоруба. Второе – спорт народа хауса, он более жесток, но мне нравится.
– Ясно, – сказал я, хотя яснее на стало.
Даже в древности я, к прискорбию своему, пребывал в совершенном невежестве относительно всего, что происходило южнее пустыни Сахара. Мы, олимпийцы, предпочитали оставаться у себя в Средиземноморье, что, согласен, было совершеннейшим снобством.
– Ты дерешься за деньги?
– Чтобы платить за обучение, – объяснил Джейми. – Я не знал, на что иду, когда связался с императором.
– И все-таки ты выжил, – заметил я. – Как видишь, мир немного более… э-э… странный, чем полагают большинство смертных. У тебя, Джейми, по всей видимости, очень много ìgboyà.
Он рассмеялся низким густым смехом:
– Отлично! На самом деле меня зовут Олуджими. Но большинству американцев проще называть меня Джейми.
Это было мне знакомо. Я был смертным всего несколько месяцев, но уже устал диктовать по буквам фамилию Пападопулос.
– Что ж, Олуджими, – сказал я. – Рад с тобой познакомиться. Нам повезло иметь тебя в рядах защитников.
– Угу, – мрачно кивнул Олуджими. – Если переживем завтрашний день, возможно, Станции не помешает бухгалтер. Столь необычный объект недвижимости… может быть много трудностей с налогами.
– М-м…
– Шучу, – объяснил он. – Моя девушка говорит, что я слишком много щучу.
– М-м! – на этот раз я издал такой звук, будто меня пнули в живот. – Твоя девушка. Ну да. Извини, мне пора.
Я сбежал.
Глупый Аполлон. Ну конечно у Олуджими есть девушка! Я не знал, кто он такой или кем был и почему судьба забросила его в наш странный мирок, но, естественно, столь интересный человек не мог быть одинок. К тому же он был слишком взрослым для меня или слишком юным – зависит от того, с какой стороны посмотреть. Я решил не смотреть вовсе.
Я был измучен, но никак не мог успокоиться, и блуждал по изменчивым коридорам, пока наконец не набрел на небольшую библиотеку. Говоря «библиотека», я имею в виду старую добрую библиотеку, где нет книг, а есть только свитки, разложенные по полкам. Ах, запах папируса вернул меня в прошлое!
Я сел за стол посреди комнаты и предался воспоминаниям о разговорах, которые мы вели в Александрии с Гипатией, женщиной-философом. Вот уж кто был умненькой меломакаронкой! Если бы она сейчас была здесь! Я бы спросил у нее совета, как мне выжить в пещере Трофония.
Увы, сейчас единственная советчица была в колчане у меня за спиной. Скрепя сердце я вытащил Стрелу Додоны и положил ее на стол. Древко стрелы застучало по столу:
– ДОЛГО ЖЕ ТЫ ДЕРЖАЛ МЕНЯ ВЗАПЕРТИ. ВОИСТИНУ, ГЛУПОСТЬ ТВОЯ МЕНЯ ИЗУМЛЯЕТ.
– Ты никогда не задумывалась, – спросил я, – почему у тебя нет друзей?
– СИЕ ЛОЖЬ, – сказала стрела. – КАЖДОЙ ВЕТВИ В СВЯЩЕННОЙ РОЩЕ ДОДОНЫ, КАЖДОМУ ПРУТИКУ И КОРЕШКУ – ВСЕМ ИМ ДОРОЖЕ МЕНЯ НИЧЕГО НЕТ.
Мне с трудом в это верилось. Скорее, когда дело дошло до того, чтобы решить, из какой ветки вырезать стрелу, которая отправится со мной в квест, вся роща единогласно выбрала этот вредный кусок ясеня. Даже священные оракулы не выдержат, если им так часто говорить «поистине» и «воистину».
– Тогда ответь мне, – воззвал я, – о мудрая стрела, которая дороже всех каждому древу, как нам попасть в пещеру Трофония? И как нам с Мэг остаться в живых?
Оперение стрелы задрожало:
– ВАМ НАДОБНО ПОЕХАТЬ НА МАШИНЕ.
– И все?
– ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ ДО ПЕРВЫХ ЛУЧЕЙ. ИСТИННО, СИЕ НЕ САМЫЙ ПОПУЛЯРНЫЙ МАРШРУТ, НО НА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМ ШОССЕ БУДЕТ ЗДАНИЕ. ДО́ЛЖНО ВАМ ЕХАТЬ ОДИН ЧАС И СОРОК ДВЕ МИНУТЫ.
Я прищурился:
– Ты что, как-то сверяешься… с картами Гугл?
Последовала долгая пауза.
– КОНЕЧНО НЕТ. ПОЗОР ТЕБЕ! А ЧТО ДО ТОГО, КАК ВАМ ВЫЖИТЬ, СПРОСИ МЕНЯ ОБ ЭТОМ ПОЗДНЕЕ, КОГДА ОКАЖЕТЕСЬ НА МЕСТЕ.
– То есть тебе нужно время, чтобы почитать про пещеру Трофония в Википедии?
– БОЛЬШЕ НИ СЛОВА НЕ УСЛЫШИШЬ ОТ МЕНЯ, ЗЛОДЕЙ! ТЫ НЕ ДОСТОИН МОИХ МУДРЫХ СОВЕТОВ!
– Это я не достоин?! – Я схватил стрелу и затряс ею. – От тебя нет никакого толку, бесполезный ты кусок…
– Аполлон? – в дверях стояла Калипсо.
Рядом с ней улыбался Лео.
– Мы не знали, что вы тут со стрелой выясняете отношения. Нам уйти?
Я вздохнул:
– Нет, входите.
Они сели напротив. Калипсо положила руки на стол и переплела пальцы как учительница на родительском собрании.
Лео изо всех сил старался быть серьезным:
– Значит, слушай, Аполлон…
– Я знаю, – с тоской проговорил я.
Он заморгал, словно я попал ему в глаз искрой от сварочной горелки:
– Знаешь?
– Если завтра мы выживем, – сказал я, – вы хотите остаться на Станции.
Они оба опустили глаза. Было бы приятно увидеть немного слез, вырванных в отчаянии волос, услышать искренние рыдания и крики «Прости нас, пожалуйста!». Но, похоже, таких извинений Лестер Пападопулос не заслужил.
– Откуда ты узнал? – спросила Калипсо.
– Серьезные разговоры с нашими хозяйками? – предположил я. – Хитрые взгляды?
– Эй, чувак, – возмутился Лео, – никакой я не хитрый. Во мне ноль процентов хитрости.
Я повернулся к Калипсо:
– У Джозефины есть отличная мастерская для Лео. И она может помочь тебе вернуть магические силы. Сады у Эмми не хуже, чем в твоем прежнем доме, на Огигии.
– В моей прежней тюрьме, – поправила Калипсо, но злости в ее голосе не было.
Лео заерзал:
– Просто, понимаешь… Джозефина так похожа на мою маму. И ей нужны помощники. Станция, конечно, живое здание, но поддерживать ее работу так же сложно, как и работу Фестуса.
Калипсо кивнула:
– Мы долго путешествуем,
