Неужели Грей ошибся?
Сейхан стиснула зубы. Как быть? Бежать вслед за товарищами? Остаться и отстреливаться?
Решение она приняла быстро. Принять бой.
Грей услышит перестрелку, так что бежать к нему нужды нет. Впрочем, осталась Сейхан не по этой причине. Она решила довериться тому, в кого верила.
Грей не может ошибаться.
Сейхан смотрела на проход в пещеру, через который внутрь струился солнечный свет. Раскаленная докрасна ванночка все еще не остыла. Видимо, ее тепла хватало, чтобы ворота оставались открытыми.
Надо продержаться, пока она не остынет.
А потом ворота закроются.
Она отошла в сторону и достала из кобуры пистолет.
«Удастся ли мне долго сдерживать натиск?»
Эгги запищал ей на ухо, как бы поправляя. Верно, удастся ли им долго сдержать натиск?
Глава 36
26 июня, 18:10 по западноевропейскому летнему времени.
Марокко, горы Высокий Атлас
Грей стоял на темном пороге ада.
Крупный тоннель закончился широкой террасой с видом на колоссальную пещеру.
По форме она напоминала овал шириной в четверть мили и в полмили в длину. Целиком размеры, впрочем, оценить было сложно: лучи фонарей с трудом добивали до противоположной стены.
– Удивительно, – прошептала Мария.
Ковальски согласно крякнул.
Пещера была естественной, однако ее известняковые стенки отполировали до идеальной гладкости. На этом бледном холсте был вытесан бесконечный барельеф; вдоль стен поднимался кедровый лес: в ветвях скакали обезьяны, а у подножия бродили звери покрупнее, которых выдавали бронзовые диски на месте глаз. Выше, под сводами, клубились облака, а среди них, ловя воздушные потоки, париˊли соколы и морские птицы. Имелось даже символическое изображение солнца: темный бронзовый диск.
Однако это художество было лишь частью лежащего внизу великолепия.
Внизу, под каменными перилами, раскинулся великолепный город. Он шел от террасы ярусами, на которых ютились сотни домов: одноэтажные, квадратные и круглые по форме. Прочие вздымались вверх неровными штабелями, как детские кубики. Многие здания напоминали башенки с коническими крышами.
Форму последних Грей узнал, он видел их прежде. Сосредоточившись на ближайшей башенке, он повел лучом фонаря по темным стенам и крыше.
– Почти точная копия сардинских нурагов. Греки называли такие дедалеями.
Так, значит, родина Дедала именно здесь, а он просто поделился знаниями с античным миром?
– Только эти конструкции сложены не из камня, – заметил Мак. – Видите, какие стены гладкие? А вон те темные участки – не штукатурка. Даже черепица из потемневшего металла.
Грей кивнул. Он и сам заметил, что весь город имеет одинаковый оттенок: темно-коричневый, почти что черный, как будто прошелся шквал адского пламени, обжигая всякую поверхность и покрывая ее пеплом.
Вряд ли в строительстве города вообще использовалось дерево.
– Тут все из бронзы, – произнес Грей.
Ковальски махнул рукой в сторону тоннеля.
– Как и там.
Мак посмотрел на Грея большими глазами, в которых отражался свет фонариков, и затаив дыхание прошептал:
– Целый город из бронзы…
– Или покрытый ею, – уточнил Грей, спеша унять восторг. – Да и то в видимой нам части.
В стенах ярусов зияли черные устья тоннелей, а значит, здесь был просто центр города, настоящего подземного лабиринта, достойного руки Дедала. Наверху пять из самых крупных отверстий, расположенных друг от друга на равном расстоянии, были закрыты бронзовыми люками. От них вниз вели широкие ступени – лестницы пронизывали город и спускались к каменной чаше в самом низу. По бокам от ступеней стояли на страже сотни бронзовых статуй.
Было сразу ясно, что они защищают.
Грей посветил на дальнюю стену пещеры, где стояло самое крупное городское сооружение: из стены выпирали полукругом высокие бронзовые стены, обрамленные изящными витыми башнями высотой примерно в полпути до свода. Центральные врата сияли, почти не тронутые временем.
Золото.
– А там, наверное, дворец, – заметил Мак, глядя туда же, куда и Грей.
– С чего начинаем поиски? – спросила Мария.
– А я бы предложил просто убраться отсюда, – произнес Ковальски. – Мы открыли врата ада, нашли преисподнюю, теперь давайте мотать. Расскажем Пейнтеру о находке, и свободны.
Грей всерьез задумался над словами товарища. Группа и близко не подступила к секретам великолепного города, однако лучше, пожалуй, предоставить исследование экспертам.
Отец Бейли поддержал этот план.
– Может, стоит послушать мистера Ковальски? – спросил священник.
Он стоял у края пандуса, спиной к спуску с террасы на верхний ярус, и водил лучом фонаря по стене. Там, в известняке, виднелась грубо вытесанная вязь – античное граффити.
– Арабский, – заметил Бейли.
– Хунайн и его команда. – Грей подошел к священнику. – Прочитаете?
– Постараюсь. Я изучал арабский, но этой надписи больше тысячи лет.
Мария подошла ближе.
Бейли, точно пальцем, повел лучом фонаря.
– «Перед тобой дремлет Тартар. Ступай легко и осторожно. Не пробуди то, что должно спать вечно. Здесь в самом воздухе мор, проклятие Пандоры. Он лишил разума тех, кто жил тут прежде, сделав из благодетелей безумных захватчиков».
Может, Хунайн предупреждал о лучевой болезни? Может, потому великодушные феаки Дедала и Медеи – которые так охотно делились знаниями и помогли Одиссею вернуться домой, – и превратились в губителей цивилизаций, «народ моря», оставивший по себе след из разрушений и после исчезнувший?
Бейли продолжал читать:
– «За то, что дерзнули играть с даром Прометея, дети Тартара стали рождаться чудовищами. В конце же концов горожане бежали, заперев за вратами из бронзы зло и ужасные проклятия. Так нечестивый Тартар остался лишь в мифах и легендах».
Хунайн и его команда наверняка провели здесь немало времени, все внимательно осматривая и читая древние исторические тексты.
Догадку подтвердил Бейли, продолжив переводить:
– «Внемли моему уроку, ведь я безрассудно нарушил эти границы. Мы дерзнули пробудить Тартар, потревожить огненных стражей, за что поплатились. Последних из нас я спас, лишь вновь погрузив город в темную дрему. Если решишься идти моим горестным путем, ищи позади дворца, где пылают огни Аида и таятся титаны. Однако Харон потребует свою цену».
Бейли сделал паузу, чтобы пояснить:
– Хароном звали старика, который переправлял души через реку Стикс в Аид.
– А что с ценой, о которой тут сказано? – спросил Ковальски.
– Видимо, нечто большее, чем положенная Харону пара монет. – Бейли обернулся к стене и продолжил читать: – «Смелейший тот, кто отдаст жизнь за ближнего, должен переплыть ядовитое озеро. Только так мы погрузили Тартар в сон. Из нашего числа жертву принес Абд аль-Кадир, да пребудет с ним вечная милость Аллаха. В память о нем я употребил знания моих братьев – а вместе мы Бану Муса, – дабы устроить здесь окончательную погибель. Итак, дорогой странник, если пробудишь Тартар, знай: это в последний раз. Я предупредил тебя». Дальше подпись: Хунайн ибн Муса ибн Шакир.
Бейли со вздохом отошел от стены.
– Должно быть, уплывая отсюда на последнем из своих кораблей, капитан набил трюм доказательствами открытия для того, чтобы предупредить мир.
– По пути попал в шторм и сбился с курса, – добавил Грей. – И у него появилось время подумать, стоит ли вообще рисковать и показывать миру смертоносный груз.
– Хунайн вполне мог решить, что бурю наслал Всевышний, – кивнул Бейли.
Мак указал на стену.
– О чем он предупреждал в конце?
Грей
