– Я готов ее заплатить, – сказал Лукаш.
На лице домовика отразилась непостижимая печаль.
– Она потребует твою жизнь, Лукаш.
Почему-то для него это было тяжелее. Одно дело отбиваться и кричать, и совсем другое – просто лечь и умереть.
Или, может, в глубине души Лукаш думал – надеялся, – что однажды он сможет вернуться сюда, чтобы ловить светлячков, кружить черноволосую королеву по просторной каменной кухне, пока дети наблюдают за ними с лестницы. Возможно, эти мечты прятались вовсе не так глубоко, как ему казалось.
Тысяча лет традиций Волчьих Лордов – и все это закончится вот так?
Лукаш сел на кровать. Рен зашевелилась и потянулась совсем по-кошачьи. Он положил свою обгоревшую руку на ее волосы. А ведь ему казалось, что он привык к расплавленной коже и отсутствию ногтей. К тому, что у него не было кончика указательного пальца.
Может быть, он уже умирал в течение долгого времени.
– Я не боюсь смерти, – сказал Лукаш.
– Умереть не страшно, – ответил домовик. – Древнее существо, хранитель семьи, последнее эхо человечности в этом покинутом городе.
– Страшно умирать.
34
Кожмар очнулся.
Медленно. Сперва он ничего не ощущал. В полутьме мелькали и исчезали неясные фигуры. Пахло огнем и горелой плотью. Слышались стоны. Кого-то громко тошнило. Он не сразу понял, что все эти звуки исходят от него самого.
Затем пришла боль.
Повсюду. Стоны переросли в крики. Его лицо – о боже, – его лицо…
Кожмар корчился на земле. К нему начала возвращаться память. Он хватался за свое лицо, ощупывал глаза. О боже, нет…
Пуля не прошла сквозь мозг. Выстрела оказалось недостаточно для того, чтобы убить его, но этого хватило, чтобы раздробить половину челюсти. Его пальцы изучали свернувшееся, влажное месиво на левой стороне лица. У него не было глаза. Боже, он был еще жив. Затем к нему вернулись слова. Слова, которые он не произносил вслух. Слова, оставшиеся в его памяти с тех пор, как он впервые увидел Лукаша в доме своего отца, когда гнусный старик подначивал их убить вилу…
«Все хотят жить».
Кожмар застонал, скорчился от боли и попытался подняться на ноги.
Кожмар хотел жить.
35
За стеклянными стенами коридора сумерки постепенно окрашивали заснеженные горные вершины в лиловый цвет. Рен прижала руку к стеклу, наблюдая за тем, как ее дыхание превращается в дымку. Позади нее висел ряд золотых черепов, которые отражали умирающие лучи заходящего солнца и согревали ее плечи.
Это место не было заброшенным. Оно словно было еще не найдено.
Она не знала, чего ожидала от Волчьих Лордов, но точно не чего-то подобного. Рен росла среди руин былой роскоши, спала под прекрасным, резным потолком библиотеки, находила проеденные молью вечерние наряды в разваливающихся шкафах. Рен жила в замке королев и аристократов, и, несмотря на все рассказанное Лукашем, она думала, что это место будет похоже на жилище дикарей.
Возможно, это было несправедливо с ее стороны. Но она была рада, что ошибалась.
Она медленно перевела взгляд на черный рукав мундира Лукаша и свою грязную руку, спрятанную под ним. Меньше двух недель назад она стояла у окна своего замка и смотрела на лес. Тогда ей оставалось только плакать от бессилия.
Сейчас она была ближе к убийству дракона, чем кто-либо за все семнадцать лет. У них все получится. Она была в этом уверена. На ее стороне были навыки Волчьего Лорда и совет лешего, оставалось только найти меч…
В окне мелькнуло чье-то отражение. Рен повернулась, чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом. Она могла поклясться, что видела фигуру возле двери в конце коридора.
Рен оставила вторую винтовку возле Лукаша. Когда она проснулась, на горы уже опустился вечер, а он задремал на стуле возле стола своего отца. Она так и не решилась разбудить его. Кроме того, она решила, что здесь они в безопасности.
Рен осторожно прокралась в коридор. Черепа драконов смотрели на нее пустыми глазницами. Дверь в боковой проход отворилась: вдоль длинной стены выстроились резные стулья. В тусклом свете было видно, как с потолка медленно падает пыль.
Рен подняла голову, на потолочных балках никого не было.
Опустив взгляд, она вздрогнула.
Сиденье одного из стульев поднялось, раскрывая тайник. Рен повернулась, но никто не набросился на нее из теней. С потолка больше не падала пыль. Она оглядела коридор, но он был пуст. Тогда Рен осторожно подкралась к стулу.
Внутри лежало сложенное платье. За семнадцать лет цвета заметно потускнели. Юбка была украшена зелеными и розовыми цветами, от пояса к подолу. Стараясь не обращать внимания на то, какими грязными выглядят ее пальцы на фоне белого хлопка, Рен вытащила платье. Манжеты были обшиты белым кружевом, а нижняя рубашка была бледно-желтой.
«Будет ли неправильно, если его надеть?»
Черепа драконов наблюдали за каждым ее движением. В доме не осталось ни души, так что никому не было дела. Никто бы даже не заметил. Она уже начала расшнуровывать корсаж, но вдруг остановилась. Ее пальцы были человеческими, но длинные ногти казались звериными. Даже не покрытые мехом это были руки чудовища. Ей не полагалось носить такие наряды. Рен осторожно убрала платье обратно в потайной ящичек.
Даже если она родилась человеком – больше она им не была.
Это был не ее мир, не ее одежда. Ее бросили в страшном лесу, посреди страшных чудовищ, но она выжила. Лукаш бывал в городах, о которых она лишь мечтала, и встречался с людьми, которых она никогда не увидит. Он жил в мире, напоминавшем этот: где дороги были целыми, а тьма еще не забралась в каждую щель.
Рен поднялась на ноги, и в окне отразился ее бледный, призрачный двойник.
В ее деснах бурлила сила, и Рен приоткрыла рот. Отражение в окне показало расплывчатые зубы: длинные и острые. Рен знала, что они были желтыми, с черными крапинками на деснах. Она моргнула, и в искаженном стекле блеснули большие круглые зрачки.
Рен снова моргнула и сжала губы. Когда она открыла глаза – она снова была человеком.
По крайней мере, она выглядела как человек.
Раздался тихий звон стекла. Обернувшись, Рен увидела, как пушистый хвост исчезает за поворотом в конце коридора, и побежала за ним.
Она резко затормозила на перекрестке и успела заметить, что хвост мелькнул за следующим поворотом. Рен продолжала преследовать таинственное видение: в некоторых коридорах царила непроглядная темнота, а в других – свечи приветственно вспыхивали при ее приближении. В одном проходе вся стена состояла из окон. В следующем – по обе стороны стояли книжные полки.
В конце концов она забежала в самую большую комнату из всех.
Тяжело дыша, Рен огляделась вокруг. В помещении было пусто, если не считать резных стульев вдоль стен.
