Этот разговор состоялся на следующий день после битвы.
– Если моя магия станет неуправляемой, поклянись, что заберешь у меня Камень Сумерек. Не желаю владеть магией, которая несет людям зло, а не добро, – прошептала она, и я перевела взгляд на яркий Камень, который покоился у ее сердца. – И я по-прежнему многого о нем не знаю. Не знаю, на что способна. Бриенна, пообещай, что остановишь меня.
– Леди, ваша магия не станет неуправляемой, – прошептала я в ответ, но сердце заныло от ее признания.
Именно по этой причине Камень и пропал сто тридцать шесть лет назад. Потому что мой предок Тристан Аллена не только возмущался тем, что Каваны – единственный Дом, владеющий магией, но и боялся их силы, особенно когда они применяли ее на войне. Насколько я знаю, хотя и не вполне понимаю, магия стала неуправляемой именно в бою.
В унаследованных от Тристана воспоминаниях я видела лишь обрывки.
Последнее воспоминание было о битве, которая обернулась ужасным бедствием. Небеса чуть не раскололись, земля страшно тряслась, неестественное оружие обернулось против своих же хозяев. Оно наводило ужас, и я отчасти понимала, почему Тристан решил убить королеву и забрать у нее Камень.
И тем не менее невозможно было представить, что Изольда станет королевой с извращенной магией, королевой, которая не может управлять своими способностями и силой.
– Бриенна!
Я подняла голову на оклик Журдена, не зная, как долго просидела, предаваясь воспоминаниям. Все трое мужчин выжидающе смотрели на меня.
– Что ты думаешь по поводу магии Изольды? – спросил отец.
Я подумала, не поделиться ли той беседой с королевой, но решила держать свои опасения при себе.
– Магия Изольды способна исцелять. – ответила я. – Не думаю, что ее стоит бояться. История показала, что магия Каванов может выйти из-под контроля только в бою.
– Насколько обширен Дом Каванов сейчас? – спросил брат. – Сколько Каванов осталось и все ли они разделяют образ мыслей Изольды и ее отца?
– Гилрой Ланнон стремился уничтожить их Дом в первую очередь, – сказал Журден. – В начале правления он убивал по одному Каване в день, обвиняя в надуманных преступлениях, просто ради забавы. – Он горестно вздохнул. – Не удивлюсь, если уцелели лишь жалкие остатки Каванов.
Мы все молчали. Я смотрела на люстру. Свет просачивался сквозь мозаичного сокола, бросая отблески на каменный пол.
– Как вы думаете, Ланнон сохранил записи с их именами? – спросил Картье. – Их нужно зачитать на суде как обвинения. Королевство должно знать, сколько жизней он загубил.
– Понятия не имею, – ответил Журден. – В тронном зале всегда сидели писцы, но кто знает, разрешал ли им Ланнон записывать правду.
Опять молчание, словно мы не находили слов. Я смотрела на список, понимая, что сегодня мы не составили никаких обстоятельных планов, но тем не менее казалось, что мы хотя бы открыли дверь.
Наконец Журден нарушил тишину:
– Когда мы вернемся в Лионесс на суд, поговорим с Изольдой, расспросим ее о магии и обсудим, как зачитывать обвинения.
– Согласен, – сказал Картье.
Мы с Люком кивнули.
– Думаю, на сегодня все, – произнес отец, вставая.
Картье, Люк и я тоже поднялись и образовали круг – наши лица были наполовину освещены, наполовину терялись в тенях.
– Я пошлю Изольде письмо, – продолжал Журден. – Изложу наши соображения по поводу суда, чтобы она начала собирать в Лионессе обвинения. Кроме того, направлю послания остальным Домам, чтобы они тоже подготовили подобное. Единственное, о чем я вас троих прошу, – это держаться настороже. Мы уже планировали восстание и должны знать, на что обращать внимание, если сторонники Ланнона осмелятся препятствовать нашим намерениям короновать Изольду.
– Ты думаешь, мы столкнемся с оппозицией? – спросил Люк, нервно заламывая руки.
– Да.
У меня заколотилось сердце. Я думала, что каждый мэванец обрадуется свержению Ланнона. Но, вероятнее всего, найдутся люди, которые начнут плести против нас заговоры. Люди с черными сердцами, которые любили Гилроя Ланнона и служили ему.
– Мы в одном шаге от возвращения королевы на трон, – говорил отец. – Вне сомнений, основное сопротивление мы встретим в ближайшие недели.
– Я тоже так считаю, – согласился Картье. Его рука приблизилась к моей. Он не прикоснулся, но я ощутила его тепло. – Коронация Изольды станет величайшим событием в этой стране. Но корона на голове не защитит королеву.
Журден бросил взгляд на меня, и я знала, что он представляет меня на ее месте, не как королеву, а как женщину, против которой направлена угроза.
Коронация Изольды Каваны как законной королевы не означает конец нашего восстания. Это только начало.
Глава 2. Картье
Кровавый след
Владения Моргана, замок Брай
В моей жизни было время, когда я считал, что никогда не вернусь в Мэвану. Не помню, в каком замке родился; не помню жизненного уклада, заведенного в моей семье; не помню людей, которые присягали мне на верность, когда я лежал на материнской груди. Все, что мне запомнилось, – это королевство страсти, грации и красоты, которое, как я потом узнал, никогда не было моим, хотя я и желал этого. Королевство, которое двадцать пять лет хранило меня.
Валения – мой выбор.
А Мэвана… она была моей по праву рождения.
Я рос, считая себя Тео д’Арамитцем. Позже я стал Картье Эваристом, и оба имени предназначались, чтобы скрывать и защищать человека, который не знал, где ему жить и кем быть.
Я размышлял об этом, поздно ночью покидая замок Журдена.
– Оставайтесь на ночь, Морган, – предложил Журден, когда наше совещание подошло к концу. Он провожал меня и был обеспокоен. – Зачем ехать так поздно?
Он хотел сказать: «Зачем ночевать в одиночку в разрушенном замке?»
И мне не хватило смелости ответить ему, что этой ночью мне нужно быть в своих владениях; нужно спать там, где когда-то видели сны мои отец, мать и сестра; нужно войти в замок, который я унаследовал, разрушенный он или нет, прежде чем начнут возвращаться мои люди.
Я задержался в прихожей, собирая плащ страсти, дорожную сумку и меч. Бриенна ждала на пороге, дверь была открыта в ночь. Мне показалось, она знает, что мне нужно, потому что она посмотрела на Журдена и проговорила:
– Отец, все будет хорошо.
К счастью, он не стал настаивать и хлопнул меня по плечу в безмолвном прощании.
Ночь уже была странной, казалось мне, идущему к Бриенне. Я не ожидал, что Журден принесет извинения, что я увижу первый шаг к примирению Мак-Квинов. Я чувствовал себя самозванцем. Каждый раз, думая о собственном возвращении домой и воссоединении со своими людьми, я ощущал тяжелый груз на плечах.
Но тут Бриенна улыбнулась мне, и ночной ветерок растрепал ее волосы.
«Как мы с тобой до этого дошли?» – хотел я спросить, но слова замерли на губах, когда она ласково коснулась моего лица.
– Скоро увидимся, – прошептал я, не осмелившись поцеловать ее здесь, в доме отца, где Журден мог нас увидеть.
Она только кивнула и убрала руку.
Я вывел из конюшни коня и
