– Ну, мы могли бы заклеить твою дыру на лице скотчем, – парировала Слоан.
– Осторожнее, мешочек с мясом, а то я тебе такую же быстро нарисую, – подхватила Зива.
Мокс кашлянул, пытаясь скрыть смех. Он покачал головой:
– Было бы лучше, если бы мы могли войти снизу, но…
– Подожди, – остановила его Слоан. Когда Темный сузил радиус своих атак до Среднего Запада, она собрала как можно больше информации о каждом крупном городе региона, особенно о Чикаго. Это означало, что она знала все особенности, тайные и черные ходы и… – Стоп, а у вас здесь есть педвей[14]?
– Что?
– В Чикаго Луп существуют подземные туннели для пешеходов, и вход в один из них находится прямо под Центром Томпсона, – простите, в вашей вселенной это здание называется ЦПКиО. Городские власти стали строить их еще до того, как наши вселенные раскололись. Мы могли бы войти в здание прямо изнутри.
– Наши вселенные… раскололись?
– Я имею в виду, что есть вариант, что наши вселенные развивались параллельно. Но потом у вас произошел скачок в развитии магии, а у нас – нет. – Слоан пожала плечами. – Я думала, что это связано с «Тенебрисом», случившееся с ним привело к расколу, но теперь я думаю, что это случилось потому, что Вторая мировая война на Дженетриксе велась в основном на воде, а не на воздухе, поэтому вы сосредоточились на развитии подводного наблюдения, что и ускорило инцидент с подводной лодкой. И… что?
Мокс и Зива очень странно смотрели на нее.
– Ты где откопал этого гребаного ботаника? – спросила Зива.
* * *На ужин Слоан проглотила сразу две банки супа – первую, едва теплую, она уничтожила, как только открыла крышку. А вторую согрела при помощи сифона Мокса, пока он насвистывал, создавая пламя. Оба молчали. Мокс вертел ложкой в банке с кукурузой и казался мрачным.
Интересно, каким он станет, когда ему больше не придется бороться за свою жизнь? Он так долго провел взаперти с останками своих друзей, изолированный от мира. Знает ли он вообще, как вернуться к нормальной жизни?
Она сама не очень преуспела в этом. У нее были друзья, но она все еще прыгала по крышам, чтобы избежать журналистов с их вечными вопросами, паясничала на публичных мероприятиях, лгала своим близким, ночами на нее обрушивались панические атаки и повторяющиеся кошмарные сновидения. И вот теперь Алби, единственный, кто был способен держать ее на якоре, ушел из жизни. Ей удалось немного отсрочить свою скорбь о потере, потому что на данный момент она находилась в другом измерении от его последнего места упокоения. Но она не сможет тянуть с этим вечно.
– В чем дело? – спросила она Мокса, когда он в двадцатый раз покрутил ложку в кукурузе.
Он взглянул на нее снизу вверх.
– Это глупо, – сказал он, как будто это было предупреждение.
– И?
Он ухмыльнулся и поставил банку с кукурузой рядом с собой на стол. Она сидела, скрестив ноги, на полу кладовки, поверх сложенного одеяла. От шерсти у нее зачесались лодыжки.
– Мы подошли к уничтожению врага так близко, как никогда прежде, – произнес Мокс. – И я должен был быть готов к этому. Но видя свою армию в таком состоянии, я… – он покачал головой. – Когда мы разберемся с Нероном, у меня не будет повода держать их здесь.
– Я полагаю, что так оно и есть.
– А если они уйдут, – сказал он, вонзая костяшки пальцев в глазницы, словно пытаясь справиться с головной болью, – тогда я снова останусь один.
Если все пройдет как надо, то ей тоже придется уехать, подумала она. Было что-то такое, о чем ни один из них не говорил, потому что они знали друг друга всего несколько дней и было смешно привязываться после такого короткого времени. И все же она влипла по самые уши. Так давно никто не разговаривал с ней, как со взрослым человеком, а не с восемнадцатилетней Слоан Эндрюс.
И все же мучила его вовсе не неизбежная перспектива расставания с ней. Она видела, как Мокс смотрел на этих истекающих кровью людей с мраморными глазами, когда они подходили к нему, чтобы он их починил. Она слышала эту нежность, с которой он разговаривал с ними. Как он называл их каждого по имени, как приветствовал любое их предложение.
– Это были не просто люди, которыми ты должен был командовать, не так ли? – сказала она. – Вы были очень близки.
– Особенно с Зивой. Ты, я – мы обречены на эту борьбу самой судьбой. Но только не она. Это был ее добровольный выбор. Она мечтала защитить весь мир. Я не могу себе представить, чтобы я мог по своей воле взять на себя такую ношу. – Он улыбнулся Слоан. – Кроме того, я, похоже, притягиваю к себе патологически раздражительных и несдержанных людей.
Слоан показалось, что перед ней стоит тот самый Мокс, которым он был раньше. Теребил манжету рукава, ковырял кутикулу, почесывал плечо. Не останавливаясь в движении ни на минуту, может быть, непрестанно наблюдая за игрой магического света, где бы он ни находился. А может быть, он искал источник этой магии внутри себя, место, откуда все началось, оттачивая чуткость к оттенкам своих желаний и намерений. Он притягивал к себе людей определенного характера, потому что они были ему необходимы. Моксу был нужен кто-то, кто мог бы отрезвить его и обратить бы его внимание на то, что ему необходимо сосредоточиться.
– Она самая лучшая подруга, которая когда-либо была за всю мою жизнь, – Мокс вздохнул. – Ты, должно быть, думаешь, что я окончательно свихнулся, если вожусь с компанией трупов.
«Познать магию – значит, познать самого себя», – подумала Слоан. Если бы ты мог быть честным перед собой, ты бы смог точнее предугадать, как именно сработает твоя магия. Только каким образом можно настолько познать себя? Ей почти тридцать лет, которые она провела в этом теле, а она до сих пор и понятия не имела, что происходило с ней половину ее жизни и как это вообще все работает. Если уж на то пошло, чем она становилась старше, тем появлялось все больше вопросов.
– Я пытаюсь сказать тебе, что у меня только что случилась паническая атака при виде пары ботинок, поэтому я вряд ли в ближайшее время смогу получить премию за достижения в области психического здоровья. Но если бы я знала, как вернуть к жизни Алби или моего брата… даже на одно мгновение, даже призрачный облик моих близких… – она пожала плечами. – Думаю, что я пошла бы на это.
– Правда?
Слоан улыбнулась.
– Знаешь, ты не один тут так долго жил в одиночестве.
– Да, – он кивнул. – Тебе получше, Слоан?
Ей так нравилось, как он произносит ее имя, замедляя первый слог. Как будто он пробовал его на вкус,
