Спустя час стремительного бега по лесу, Прокоп и Янек достигли укрытия – тщательно замаскированного бункера, в котором им надлежало отсидеться, пока не прекратятся их поиски и рвение блюстителей – как приезжих, так и местных – несколько поутихнет. Через четыре дня они покинули бункер и совершили долгий пеший переход до предместий соседнего города, где находилась явочная квартира, хозяин которой привёз их на фургоне в тайнике за фальшивой стенкой в столицу. Так что в общей сложности меньше, чем через неделю, Прокоп снова встретился с Ландо в его офисе.
– Я очень огорчён. – На гладком, матовом лбу Ландо на секунду собрались морщинки и тут же разгладились. – Судьба вашей жены нас чрезвычайно волнует. Суд уже состоялся, ей дали четыре года исправительных работ в трудовом лагере, но это ещё не самое плохое.
– Неужели? – ухмыльнулся Прокоп.
– Дело в том, что она попала под действие нового, только что принятого Закона о Благе Народа, – наклонил голову Ландо. – Вы о нём, полагаю, ещё не слышали?
– Нет.
– Срок заключения осуждённым за особо тяжкое государственное преступление продлевается без ограничений в случае отказа осужденного от сотрудничества с органами правопорядка.
– Что это значит?
– Ваша жена, Анна, не выдала никого. Ни вас, ни вашего коллегу.
– И вас тоже.
– Да, – мрачновато сказал Ландо. – И меня тоже. И я это очень ценю, хотя принял меры и до меня блюстителям вряд ли удастся дотянуться. Но её не выпустят из лагеря, пока она не предаст кого-нибудь из тех, кого знает.
– Она этого не сделает, – выдавил Прокоп. – Никогда…
– Я тоже считаю так.
– Что же… как же теперь быть? Она не должна там оставаться.
– Единственно возможный выход – побег.
– Но… как?
Ландо встал из-за своего стола и совершил круг по комнате бесшумными, шагами, такими же аккуратными, как он сам.
– Скоро мы узнаем, в какой лагерь её отправят, – сказал он. – Я готов оказать любую помощь: деньгами, транспортом, оборудованием… Но основное вам придётся делать самостоятельно. Людьми рисковать я не могу. Признаюсь, что у меня и нет людей, которым я бы мог настолько доверять. Подозреваю, что разгром вашей школы не случайность. Блюстители слишком хорошо были осведомлены… Но есть ещё одна проблема. Как её решить, я пока не представляю.
– О чём вы говорите?
– Микрочип. Заключённым вживляют микрочип-маяк. Это совсем новая разработка, которую пока применяют к государственным преступникам. Особо опасным. – В этом месте Ландо позволил себе грустно усмехнуться. – Я не знаю, как действует это устройство, зато мне известно, что с начала реализации проекта из исправительных лагерей бежать никому не удалось. То есть попытки были, но беглецов ловили в считанные часы.
– Что же мне делать?
– Этого я тоже не знаю, – покачал головой Ландо. – Но, по крайней мере, могу кое-что подсказать.
Прокоп весь обратился во слух.
– Вам… – Он запнулся и быстро поправился: – То есть нам немного повезло. Отец одного из ваших последних учеников работает в некоем научном учреждении, из стен которого и вышел этот самый микрочип. Не думаю, что он был в восторге от того, что школу разгромили, а его сына после этого продержали в лагере для малолетних нарушителей, как последнего недоумка.
Ландо вытащил из стола квадратик бумаги.
– Здесь есть все сведения, которые позволят вам его отыскать. Однако любые ссылки на меня…
– Понимаю, – прервал его Прокоп. – Конечно, я всё понимаю.
– И я ничего не могу гарантировать. Если он откажется с вами разговаривать или даже вызовет блюстителей – такое не исключено…
– Это я тоже понимаю, – повторил Прокоп.
– Если вам не удастся, мы будем прорабатывать иные варианты, быстро говорил Ландо. – Не сомневайтесь, вашу жену мы не оставим без поддержки ни в каком случае…
Но Прокоп его уже не слышал.
* * *Предупредительно стукнув дважды в дверь сарая, Грень приоткрыл дверь и негромко предупредил:
– Дир, этот, Майин дружок, пожаловал.
Прокоп накинул тряпку на разобранный кухонный комбайн, которым он занялся по просьбе Труды – устройство сильно завывало во время работы – и вышел во двор.
Кулич маскировал форму лагерного охранника гражданским плащом, из-под которого торчали уставные брюки с жёлтыми лампасами. Он выглядел деловитым и слегка взволнованным.
– Завтра утром, – без предисловий объявил он. – Воспитуемых приведём в десять. Там есть сарайчик слегка на отшибе, так ты заранее туда подойди и за ним жди. Только не высовывайся, сиди тихо, она сама к тебе подойдёт. Так уж и быть, я базу поближе к нему поставлю, так что время у вас поговорить будет. Может, и не только поговорить. Но дальше – ни шагу, иначе всем хана, и тебе и мне…
– Спасибо! – горячо и совершенно искренне поблагодарил Прокоп. – Хороший ты парень, Кулич. Не зря тебя Майя так уважает. Вот, возьми, тут есть у меня…
Он вытащил и сунул Куличу сотенную купюру.
– Да зачем же, не надо этого, – зарумянился очень довольный таким упоминанием Майи Кулич и спрятал купюру в тот же нагрудный карман. – В общем, я пошёл. Делай как сказано. И не нарушай, ты понял?
– Обещаю! – заверил Прокоп и снова совершенно искренне.
В этот день он уже не мог работать. Комбайн собрал кое-как, отнюдь не уверенный в том, что он вообще когда-нибудь воскреснет. До самого вечера Прокоп повторял и повторял детали тысячу раз продуманного плана. Он вновь намеренно придумывал помехи и угрозы, создавал в своём мозгу совершенно невероятные, фантастические препятствия и старался найти возможность их преодолеть. А потом бросил это глупое занятие. Потому что главное заключалось в том, что завтра он увидит Анну. И что будет дальше – удача ли, гибель – вдруг показалось ему совсем не важным. Завтра он её увидит… Нет, конечно же всё получится! Прокоп всё продумал и прекрасно подготовился. И, самое главное, он знает, как справиться с проблемой этого проклятого микрочипа. Он знает это уже полтора месяца.
К отцу его ученика, разработчику устройства, Прокоп тогда решил идти прямо домой. Ему было всё равно. Сначала его лишили любимой работы, учеников, а теперь отняли Анну. Когда череда потерь переваливает за некий критический предел, жизнь теряет смысл. Прокопу было безразлично, что произойдёт с ним в следующую минуту, час или день. Единственное, что удерживало его от безудержных, отчаянных и гибельных поступков – надежда вернуть Анну.
Два дня Прокоп приходил по утрам к дому инженера Менчика и со скамейки, укрытой кустами черёмухи, наблюдал, как тот провожает жену, которая отвозила сына в какой-то правительственный лицей, а потом идёт сам к своей машине и отправляется на работу. Примерно через час приходила прислуга – пожилая женщина, открывавшая дверь своим ключом. Жена с покупками возвращалась почти одновременно с её приходом, проводила в доме какое-то время, затем вновь ненадолго уезжала за сыном. Сам Менчик приезжал
