«Ты этого боишься больше всего?»
– Да…
«И ты боишься того, что окажется первым шагом на неотвратимом пути? Ты боишься сегодняшнего Самайна, куда выйдешь с Сархадом – не жена, не возлюбленная, но его Королева?»
– Да…
«И ты боишься принять древнее золото, потому что думаешь, что это тот самый первый шаг?»
– Наверное…
«Но разве не Сархад сделал тебе кольцо, что вернет тебя к мужу?»
– Он…
«И разве не он сейчас оставил тебя перед этим зеркалом, чтобы ты могла взглянуть в лицо своим страхам и освободиться от них?»
– Да…
«Так неужели ты думаешь, что он попытается добиться твоей любви, зная, что ты верна Марху?»
– Нет. Конечно, нет.
«Обманул ли Сархад Коварный тебя хоть раз?»
– Нет!
«Так отчего ты язвишь ему душу недоверием?»
– Я… я неправа.
Эссилт прикрыла глаза и потянулась мыслью ко всему узорочью, отягощавшему ее.
Древнее золото откликнулось – мягким теплом летнего вечера и одновременно – силой, нараставшей, словно приближающаяся гроза.
Королева расправила плечи, гордо подняла голову. Она чувствовала, что могущество наполняет ее и поднимает, как ветер несет в небо легкий листок. Эта сила не в тягость, она была послушна Эссилт, словно конь узде наездника.
И еще – в этой силе пела радость.
Королева открыла глаза и увидела, что темное древнее золото сияет на ней, затмевая огонь колонн.
«И вот этого я – боялась?!»
– Отлично, моя девочка! – услышала она голос из глубины Зала.
– Сархад?!
Увидев его таким, она потеряла дар речи. Нет, конечно, Эссилт понимала, что Мастер не пойдет на праздник в обычной черной рубахе, но такого великолепия одежд она и предположить не могла.
Длинная, до щиколоток, туника, и откидные рукава спускаются ниже колен. Туника, разумеется, черная, но узор! По рукавам летят золотые и серебряные языки пламени, а на самой тунике огонь змеится – черный блестящий на черном матовом. Ажурный пояс древнего золота, браслеты, венец, золото в косах…
– Ну, как? – прищурившись, интересуется Сархад.
– Изумительно… – выдыхает Эссилт.
Он берет ее за руку, подводит ее к зеркалу. С довольной улыбкой глядит на их отражение.
– Думаю, вместе мы будем смотреться неплохо. А, моя Королева?
Она благодарно кивает, спрашивает: «Пойдем?»
– Подожди-ка. Эта заколка у тебя… чуть неровно.
Он поправляет ей золотое украшение на виске и потом, чуть касаясь, проводит кончиками пальцев по ее щеке.
Эссилт замирает, а Сархад смотрит ей в глаза долгим взглядом. Спокойный, добрый, понимающий взгляд. Так глядят на жену друга.
Потом он говорит:
– Пойдем, пора.
Они выходят. В пустом зале остается только Черное Зеркало – и отраженные в нем Сархад и Эссилт целуются самозабвенно и страстно.
Всё было почти как в Бельтан – только тогда все ждали Арауна с Риэнис, а сейчас – Ворона с его златокудрой королевой.
Эссилт едва не кожей чувствовала, как Сархад гордится и торжествует, сегодняшний Самайн – это величайший триумф в его жизни, нечто гораздо большее, чем победа над врагами или такая мелочь, как месть и сведение старых счетов.
– Весь Аннуин приветствует тебя, Сархад Свободный, – сказал Араун. – Тебя и твою госпожу.
Аннуин… пожалуй, Араун сильно преуменьшил. Здесь были те, кого Эссилт никогда прежде не видела. Горделиво держались в стороне дамы с далекого Авалона и их блистательная королева, трудно было без дрожи смотреть на Моргану и ее смертоносную свиту, приползло и прилетело невесть сколько незнакомых драконов, и еще… Эссилт не знала ни названий этим существам, ни тех волшебных стран, откуда они родом.
Нет, здесь был отнюдь не только Аннуин.
Нелюдь со всего Прайдена собралась взглянуть на освобожденного Мастера. И на нее.
Кромка ревности: Друст
Проклятье! Она со своим Сархадом – они даже на любовников не похожи! Держатся, как будто муж с женой!
Этот мерзавец, кажется, был каким-то там властителем сидхи – до своего заточения? Вот и нашел себе королеву, отличная пара. Коварный с Лгуньей! Весь Аннуин любуется, как она верна Марху!
Хотя… мне-то теперь что? Пусть выходит замуж за кого угодно – мне она теперь безразлична! И давно безразлична – с первого поцелуя моей Риэнис!
Моей… как же, «моей»…
Стоит рядом с Арауном, как Эссилт с этим своим Коварным Кователем. Две Королевы на виду у всех, а я – просто один из Охотников Аннуина, за спиной Седого, пятый в первом ряду.
И то хорошо, что хоть не во втором.
Кромка ревности: Рианнон
Сархад, если ты посмеешь сегодня назвать эту девчонку своей женой, то я… я не знаю, что я с тобой сделаю, но прежнее заточение покажется тебе счастьем!
Я не знаю, где я найду чародея, способного одолеть тебя сейчас, – но ее мужем тебе не бывать!
Девчонка смертна, она вообще не из нас, она – человек, в ней всего-то и силы, что королевская кровь – людская, только людская!
И ты посмел поставить эту однодневку наравне со мной? Ты забыл, как когда-то мы выходили на Самайн вместе?! Теперь ты идешь с ней, своей спасительницей и… ну, кто она тебе еще?!
Между прочим, она жена Марха, которому ты, сколь всем известно, клялся ее вернуть.
Нет, Сархад, только посмей объявить ее своей женой, и я – я убью ее! И тебя тоже!
Не знаю, как, – но убью!
Седой подошел к Сархаду. Охотник, всей одежды на котором – белоснежный килт, и Мастер, слепящий глаза черно-золотым великолепием. Ледяной ветер бескрайних дорог и Пламень подземных глубин.
Полные противоположности. И чем-то неуловимо схожие.
– Рад, что ты на свободе.
В ответ Мастер низко поклонился, как здесь не склонялся ни перед кем:
– Ху Кадарн…
Седой решительно покачал головой:
– Нет! Ху Кадарн погиб еще прежде, чем Сархад Коварный был заточен. Теперь я просто Седой, или Белый Волк, называй как хочешь. Вожак охотников Аннуина – и только.
Мастер нахмурился:
– Да, я помню, я слышал об этом еще тогда. В темнице спросить было не у кого, так спрошу сейчас: почему? Это был Инис Кедайрн, Остров Кадарна, тебе принадлежало здесь всё – так почему ты отрекся от власти?
Седой усмехнулся:
– «Отрекся», говоришь? Интересные ты вещи слышал… Что ж, – он пожал плечами, – ты когда-то ненавидел многих и многих, собравшихся здесь. Так ответь мне, Сархад Коварный, почему ты отрекся от мести?
Сархад расхохотался:
– Бесконечные охоты в ан-дубно лучше величия властителя?
Седой улыбнулся, ответил в тон:
– Бесконечное творчество в мастерской лучше торжества победителя?
Они дружно рассмеялись, стиснули руки в крепком пожатии.
– Понадобится помочь с оружием – приходи, – негромко добавил Сархад.
– Ты же не любил работать с белым деревом? – нахмурился Седой.
– Всё в жизни меняется, – усмехнулся Мастер.
– Тогда – приду. Жди меня после Самайна, – на миг Белый Волк стал совершенно серьезен.
Всё уже завихрилось, смешалось в безумном то ли танце, то ли полете, а Сархад был недвижим, ожидая. Эссилт невольно прижалась к нему, страшась празднества нелюди, страшась, что ее, как
