Поляна почти опустела, когда послышалось довольное хрюканье и треск веток. Царственно восседая на свинье, к Сархаду подъехал отвратительного вида карлик.
Сын короля сидхи почтительно склонился.
– Какой ты вежливый стал, аж смотреть противно, – милостиво ответствовал Фросин.
Эссилт зажмурилась от ужаса и прижалась к Сархаду. Вид карлика был мерзок, но не обличье испугало ее: она вспомнила, что год назад он, именно этот горбун вместе с Мархом гнал их, травил их сворой Аннуина, словно диких зверей…
– Глупышка-малышка, врага от друга отличить не может, – неожиданно мягко произнес карлик. Эссилт почувствовала, что страх отпускает ее.
– Так ты нам не враг? – спросил Сархад. И тут же поправился: – Ты и не был нам врагом?
– Вот делать нечего больше старому бедному карлику, только враждовать с маленькой королевкой, которую и так горазды обидеть все, кто не любит ее мужа! – фыркнул Фросин.
Его свинья согласно хрюкнула.
Эссилт невольно засмеялась – уж очень похоже высказались и всадник и его, гм, скакун.
– Почему ты помог Рианнон заточить меня?
– Отцов не выбирают, Сархад Коварный. Я же не сидхи, чтобы улететь из отчего дома. Я своему отцу верен.
– Морвран?! У него с Рианнон был заговор против меня?
– Птенчик ты мой желторотенький, – сочувственно изрек Фросин. – Может, мне тебя еще на тысячу лет запереть – чтобы ты таким доверчивым быть перестал? А то ж свободным-то быть опасно, ой, как опасно быть свободным! Ай, оказывается глупцом мастер, ай, оказывается предателем друг!
– Так значит, Морвран не просто выдал Рианнон тайну моего меча… Он еще и приказал тебе сковать меня заклятьем – а ты подчинился отцу. Неужели он настолько завидовал мне? моему мастерству?
– Твоей удаче, Сархад Доверчивый, – хмыкнул Фросин. – Твоей удали. Ты всегда был горазд на такие выдумки, каких и мне не сочинить. Не то что Морврану.
– Похоже, ты не очень-то любишь отца.
– Это как посмотреть… Заточив тебя, он поумерил ярость. Мало кто сейчас вспомнит былую жестокость Морврана.
– Так ты спасал отца от опасного друга?
Фросин развел руками: понимай как знаешь. Свинья хрюкнула.
– Ну что ж, – кивнул Сархад. – Я вижу, ты не друг мне. Но и не враг.
– Хрю, – ответил Фросин за свою свинью. Та обиделась: не дали высказаться.
– Будущее оставим будущему, – закончил Мастер. – А сейчас праздник, и довольно разговоров!
* * *В этой оргии нелюди Друст вдруг почувствовал невероятную пустоту. Так бывает на веселом пиру, когда эль льется, гости гомонят, истошно орут волынки… а на душе тоска.
И посреди развеселой толпы ты – один.
Здесь лился не эль, но заклятия. Здесь можно было ухватить рукой молнию, свить в кольцо и бросить… куда-нибудь. Можно было обернуться кем угодно. Прекрасное и отвратительное смешалось в этом хороводе, крошечные пикси сменялись хохочущими исполинами, горделивые как короли сидхи – уродливыми существами, крадущими детей из колыбелей… Смешалось настоящее и прошлое – он, Друст, то ли скачет сейчас среди волков Седого, то ли год назад мчит с Эссилт на спине, то ли это вообще та страшная буря, отнявшая у него отца… вокруг морские валы, выше небес, выше всего на свете… нет, это скалы! ловушка, тупик – и у всех утесов одно и то же лицо…
Я не хочу! Не хочу!! – кричит маленький Друст, когда в жестоких руках волн гибнет его отец.
Я не хочу…
Не хочу…
Он очнулся на поляне Муррея. Лес охал и свистел на все голоса, но это хотя бы был лес, а не бездна мироздания. Это была хоть и нелюдская, но реальность.
Друст перевел дыхание, откинул волосы с лица.
Он не хотел оставаться один, вслушался в лес: кто сейчас здесь? Шушукающаяся в траве мелкая нелюдь его не интересовала, существа чащоб – тем более… кто здесь из Высоких?
Воин просиял: здесь была она! Она отринула безумство оргии в нигде ради любви! Ради едва ни последней ночи любви перед ее долгим зимним сном.
Друст рванул вперед. Дорог он не видел, да они были и не нужны сейчас. Он чувствовал волну желания, охватившую Риэнис, ощущал ее страсть так, будто она ласкала его, нетерпеливо требуя: «Я жду тебя!»
Он мчался к ней, к своей Королеве, к своей единственной (так и только так!) любви…
– Мой милый… Мой единственный… Лучший, самый лучший…
– Да, да, да…
Ему не до разговоров: безумство Самайна разгорячило его сильнее огней Бельтана, вожделение жжет его чресла, и он берет ее – грубо, жадно, как хищник рвет добычу.
Она изгибается в экстазе, стонет – нет, кричит, а он, не помня себя от страсти, не замечает, как сменил облик – и он уже рычит и едва не царапает когтями ее тело.
Друст замер, будто налетев на стену.
Этого не могло быть.
Но это – было.
Риэнис, не осознавая ничего вокруг, отдавалась огромному белому волку.
Седому волку.
Седому.
– И куда ты бежишь, не разбирая дороги? – осведомился Араун.
– Она… он… она – с Седым! – выпалил Друст.
– Ну да, – равнодушно ответил Король Аннуина.
– Она – с ним! Ты понимаешь: с ним!
– Не понимаю, – пожал плечами тот. – Они были вместе, когда я еще не родился. Они были вместе дольше, чем существует Прайден. Они были вместе всегда.
– Всегда?.. – переспросил Друст, разом растеряв свою ярость. – Всегда? Значит, он лгал мне? Лгал с самого начала?
– Седой лгал тебе? – вот тут Араун удивился. – Как, когда?
– Он знал, что я люблю ее, – и молчал!
– Так лгал – или молчал?
– Молчание еще хуже лжи!
– Интересно, что, по-твоему, он должен был тебе сказать? – осведомился Араун.
– Что она его… его…
Сказать «возлюбленная» – не получалось, «любовница» – тем более. Почему-то на языке вертелось совершенно неподходящее слово «жена»…
И только сейчас Друст осознал, кто перед ним.
– Скажем так, она – мать его детей, – с улыбкой произнес Араун.
– Ты… ты знал? И ты это терпишь?!
– А почему нет?
– Но она твоя жена!
– Друст, ты, похоже, всё время забываешь, что мы – не люди. Мы даже не боги. В нас еще меньше человеческого, чем в богах. Разве что облик – да и то… – он покачал рогатой головой. – Знаешь, червяк тоже может застыть как веточка, но он же от этого не становится частью дерева. А тебя послушать – так я должен сходить с ума от ревности только потому, что Риэнис делит плотскую любовь с Седым, а не со мной.
– Но…
– Еще немного, и ты спросишь меня, в каком платье она была на нашей свадьбе и какие яства подавали к столу.
– У вас не было свадьбы?..
Араун расхохотался, запрокидывая рога:
– Наивное человеческое дитя! Для Стихий брак – это слияние Силы. Если говорить твоим языком, мы с Риэнис все эти тысячелетия пребываем в том, что вы, люди, называете соитием. И при чем тут ее плотские игры с Седым? Одним белым волчонком больше…
– Но я люблю ее!
– Люби. Разве тебе кто-нибудь мешает?
– Но она…
– Любит тебя. И Седого. И многих Летних Королей – и которые были, и которые будут. Так человек
