– Государь, я не знаю названия этого замка. Я не знаю имен тех, кто там живет. И для меня там прошли – годы.
При этих словах Мирддин Эмрис, дремавший у огня, встал и потребовал:
– Расскажи всё, что можешь.
– Там жили двое, – послушно начал юноша. – Один учил меня воинскому мастерству, второй был хром, но каждое утро он ходил рыбачить. Он закидывал сеть, и, пока тащил ее, она казалась такой тяжелой, что едва вмещает улов, но всякий раз в ней не было ни единой рыбы…
– Мальчишка просто морочит нас!
– Кей, прекрати. Передур, мы слушаем тебя.
– Не знаю, для чего он рыбачил, потому что вся еда на столе появлялась сама собой.
– Святой Грааль! Котел Керидвен! – раздались крики.
– Котел? – откликнулся Передур. – Котел там был, да. Он то и дело менял облик, но всегда был прекрасен. Оба Ворона видели в нем все земли и деяния, какие пожелают.
– Оба кто? – переспросил Мирддин.
– Я так называл своих хозяев. Мне снилось, что огромные вороны кружат над замком…
Мирддин Эмрис вышел вперед:
– Вот тот посланец из Карбонека, которого мы ждали! Отныне проложен путь из Вороньего Замка в Лундейн. Открыта дорога к Котлу Керидвен. Ищите к нему путь, воины и эрлы, ибо теперь вам есть, что искать.
Смех и святость
Был вечер, один из многих и многих. Сархад и Бендигейд Вран сидели за ужином, на столе появлялись всё новые и новые яства, в кубках золотился мед.
Король-Рыбак почти не видел схваток Стража: днем, когда он вытягивал тяжеленную сеть, ему было не до стычек на берегу, а после не было сил добрести до окна – уж слишком болела нога.
Но Вран почти ничего не терял: Коварный с таким удовольствием рассказывал ему по вечерам о своих очередных противниках, что Королю это представало ярче, чем наяву.
– …В общем, – продолжал Сархад, – за это время я твердо выучил, чего люди боятся, но логики их так и не понял. Я не знаю, почему медведь, сквозь которого просвечивают деревья и дорога, в их глазах страшнее зверя из плоти и крови. Я бы испугался настоящего зверя, а призрак – он призрак и есть.
Сидхи прервался и занялся кушаньем из каких-то южных фруктов, названий которых он не знал, что никак не мешало ему считать это блюдо своим любимым.
Бендигейд Вран отложил окорок, который грыз, сделал добрый глоток меда и блаженно откинулся на спинку кресла.
– Возможно, дело в том, что людей сильнее страшит неизвестность. Медведь из мяса и костей – опасен, но от него знаешь, чего ждать. А что может сделать призрак? Они этого не знают.
– И я тоже, – хмыкнул Сархад. – Я этого так и не придумал. Они удирают от моих призрачных зверей так шустро, что мне уже надоело этим пользоваться. Скучно. Предсказуемо. Никакого азарта.
Он поднял пустую чашу, она наполнилась.
Коварный принялся пить вино маленькими глоточками, смакуя.
– И еще я заметил: люди очень боятся всего неправильного. Однажды я, смеха ради, приделал моему медведю крылья…
– Ворона? – нахмурился Король.
– Курицы, – скорчил гримасу Сархад.
– К плечам?!
– К ушам!
Вран захохотал. Эхо подхватило его грохочущий смех, башня загудела, будто в нее били из катапульт, кресло под огромным Королем угрожающе затрещало.
Отсмеявшись, Король-Рыбак вытер слезы, выступившие на глазах.
– Вот и мне понравилось, – ответил польщенный Сархад.
– И скольких ты распугал этим, гм, ушекрылым медведем?
– Только пятерых, на которых его выпустил. Я слишком уважаю себя, чтобы повторять удачную шутку дважды.
– Хм, – ободрительно изрек Вран и снова занялся окороком. Сархад повертел в пальцах сырое крылышко цыпленка, очищенное от кожи, обмакнул в какой-то острый соус и принялся обсасывать.
– А чего еще они боятся? – спросил Вран, когда от окорока остались одни кости.
– Я же говорю: всего неправильного и необычного. Однажды над дорогой по воздуху поплыла акула. А уж когда по тропе пополз осьминог!..
– Откуда ты знаешь морских обитателей?
– Так ведь в молодости я спускался в пучину Рианнедд. Пока числился в женихах у ее хозяйки. Там и насмотрелся.
– Ты молодец. Я знал, что ты изобретателен, но не думал, что настолько.
– Да я сам не думал, что быть Стражем Карбонека окажется так весело. Я и в молодости так не развлекался.
– Слава Стражу, – поднял чашу Бендигейд Вран.
– Слава Королю, – отвечал Сархад.
И, словно вторя им, за стенами замка затрубил рог.
Вызов.
Сархад скривился:
– Это неучтиво. Почему я не могу поужинать спокойно? Почему бы этому храбрецу ни подождать до утра?
Подумав, Коварный сделал в воздухе какой-то знак – и сумрак за стенами башни наполнился хлопаньем крыльев.
– Ты послал на него призраков?
– Нет, для них я должен сосредоточиться. Это сотня воронов из Кинверхина. Я хочу доужинать; мои птицы его прогонят.
Кромка игры: Увечный Король
Ты сделал ход, Сархад.
Сделал ход, не посмотрев на доску. И напрасно.
Вот Белый Воин. Вот Черный Воин и пешки вокруг него. Воин против Воина – привычная партия?
Нет.
Обычно твое лицо было у Белого Воина, Сархад. Сегодня – у Черного.
Знаешь ли ты, что черные пешки сейчас – это твои вороны? Знаешь ли ты, что их убивает этот воин?
Делай ход, Страж.
Сархад подбежал к окну.
Грай воронов был каким-то… неправильным.
Сидхи увидел, что конный воин бьет из лука его птиц, одну за другой. Несколько уже валялись на земле, пронзенные насквозь, прочие с гневным карканьем отлетели повыше.
– Он попадает в них! Как он смеет?! – яростно закричал Сархад, развернув крылья и бросаясь на незнакомца.
Тот не ожидал увидеть ворона-исполина, на миг замер, и Коварному хватило этого, чтобы сверху упасть на обидчика и сшибить его с коня.
Тот выхватил меч, Сархад сменил облик и обнажил своей.
Поединок был не в равном: человек сильнее, сидхи превосходил его ловкостью и быстротой. Меч из белого дерева многократно острее, но клинок человека мог сломать его, как простую палку.
У них было еще одно неравенство: человек стремился убить, а Сархад на это не имел права. И чем дольше длился их поединок, тем меньше он хотел бы это сделать, даже и не будь запрета.
Такого бойца Коварный еще не встречал. Спокойный. Уверенный. Хладнокровный. Невероятно искусный и очень выносливый.
Выносливый – по человеческим меркам.
Коварный, чьим преимуществом была быстрота, заставил его изрядно побегать. И нанес пару легких ран в незащищенное кольчугой тело: в сумерках преимущество было на стороне сидхи.
Была глубокая ночь, когда Сархад, отскочив шага на три, сказал:
– Довольно. Путь в Карбонек открыт. Входи. Только назови прежде свое имя.
Коварный кивнул в сторону замка – и по озеру, не управляемая никем, проскользнула ладья от замка к внешнему берегу.
– Почти как дома, – усмехнулся незнакомец, глядя на это. – Мое имя – Гвальхмаи.
– Сын Владычицы Озера?
– Он самый. А ты?
– Страж Вороньего замка, – уклончиво ответил Сархад. – Едем, Увечный Король ждет тебя.
Кромка легенды: Бендигейд Вран
Сын Ниневы, я слышал о тебе.
Благородное сердце.
Благородная речь.
Благородный клинок.
Взращенный на Авалоне и прославившийся на весь Прайден.
Твой сын был создан не для этого мира, а ты – воистину лучший из людей.
А
