– Не ваше дело, чего я хочу! – гневно сдвинула брови королева. – Исполните мой приказ слово в слово – и вас ждет награда. Нет – я прикажу казнить вас!
– Пора, моя милая.
– Мне страшно…
– Мне тоже. Как бы я хотела пойти с тобой… Проводить тебя хотя бы до границ мира людей.
– Это невозможно.
– Я знаю. Береги себя. Береги маленького.
– Я совсем не знаю Аннуина…
Эссилт поняла, что сейчас разрыдается – от страха за свою подругу и сына короля. Она закусила губу, проглотила слезы и почти спокойно сказала:
– Пора.
Кромка Аннуина: Бранвен
Как и было условлено, я убедила рабов в том, что завтра моя госпожа сменит гнев на милость, и упросила их запомнить место, где они оставили меня.
Они должны вернуться за мною завтра.
«Завтра» – в мире людей.
Для меня пройдут годы… смогу ли я вернуться в тот же день мира людей?
Должна.
Больно… идти тяжело.
Свернуть. Вот он – Аннуин. Исчезли буреломы, сучья, хлесткие ветви. Лес светлый и ясный.
Чужой.
У нас в Эрине не было таких густых лесов. У нас Волшебная Страна – холмы, а не эти чащи.
Куда идти? Кого мне искать?
А если этот светлый лес – только обман? Если меня здесь ждут чудища? Если эта земля не примет меня?
Мне страшно…
Дочь ирландской земли скорчилась, невольно прикрывая живот, и заплакала.
Она услышала чьи-то тихие шаги, но ей было слишком одиноко и страшно, чтобы посмотреть.
– Почему ты плачешь? – голос был женский. Ласковый. Добрый.
Бранвен боязливо повернула голову.
Перед ней стояла дева-сид… то есть, это в Ирландии они – сиды, а здесь их называют сидхи. Она была прекрасна, как сияние рассвета над дальним озером. Перед ней Бранвен казалась сморщенной дурнушкой, и даже Эссилт – не более чем миловидной.
– Кто ты? – спросила светлая красавица. – Откуда? Как ты оказалась в нашем лесу?
– Я ищу… ищу… – сквозь слезы не смогла ответить дочь Ирландии.
– Кого?
«Сказать? Нет? Друг она или только притворяется?»
– Ну хорошо, не говори, – улыбнулась незнакомка. – Пойдем.
– Куда?
– Сначала – ко мне. Отдохнешь, успокоишься.
Бранвен поднялась – и дева-сидхи удивленно охнула, потом положила ладонь ей на живот и чуть погладила.
– Что ты делаешь? – испугалась Бранвен.
– Успокаиваю твоего малыша. Ты его так напугала. Пойдем. Вы оба отдохнете у меня.
* * *С первым же глотком росы из цветочной чаши Бранвен стало спокойно и легко, как никогда в жизни. Боль, скручивавшая ей чрево, исчезла без следа, и будущая мать блаженно улеглась на молодой траве.
Дни шли за днями. Хозяйка-сидхи кормила Бранвен то цветочной пыльцой, то медом, то ягодами, то орехами, приносила ей росу в цветах и изредка родниковую воду.
Бранвен с благодарностью принимала ее заботу, всё больше уходя мыслями к сыну, который день ото дня заявлял о себе настойчивее. Дева-сидхи, имени которой Бранвен по-прежнему не знала, полюбила подолгу сидеть рядом, положив руку на округлый живот ирландки и вслушиваться в пред-жизнь малыша.
– Он такой сильный, правда? – спрашивала Бранвен.
– Как его отец? – кивнула сидхи.
Бранвен рассеянно улыбнулась, подтверждая.
– Сын короля Корнуолла? – прозвучало снова полувопросом.
Ирландка опять кивнула и – лишь потом поняла, что не говорила ничего об отце своего дитяти.
– Откуда ты зна..?
– Тише, не пугай малыша. Просто я очень хорошо знаю Марха. А сын похож на него. Даже неродившийся.
– Кто ты?
– Мое имя тебе ничего не скажет. Но, если хочешь: меня зовут Ллиан.
– Ты… ты… – Бранвен не могла найти нужного слова, – любишь Марха?
– Люблю? Не знаю, – сидхи улыбнулась. – Люди называют этим словом столько разных чувств. Желание обладать и готовность жертвовать, ласку и ярость, щедрость и жадность… всё это для них «я люблю». Нет, я не люблю Марха. Но долгие века нам было радостно вместе.
Ллиан посмотрела в глаза Бранвен и сказала:
– И мне будет радостно вырастить его сына.
Перезвон колокольцев и пьянящий запах лилий. Смех ручья и жемчужины росы на паутинке. Свет, покой и радость.
– Ты хочешь оставить малыша у себя?
– Я буду рада этому.
– А ты сможешь… сможешь воспитать его как принца?
Ллиан улыбается:
– Я не умею воспитывать принцев. Но это умеют многие другие. Я научу сына Марха тому, что в мире людей почти забыто: радоваться жизни. Он вырастет светел и весел. А тяготам и законам его обучат другие.
– А… владеть силой?
– Конечно! Внук двух королей и двух богинь – ручаюсь, Бранвен, немного обитателей Аннуина сравнится с ним в могуществе.
Роды прошли легко и быстро – и с первыми лучами солнца малыш Перинис возвестил миру о том, что еще одним принцем-чародеем стало больше.
Ллиан сразу забрала его, давая Бранвен лишь кормить. Сидхи разговаривала с ним, разминала податливое тельце, укладывала в колыбель из трав, то оглушительно пахнущих, то пышно цветущих… Дочь Ирландии доверчиво глядела на это, уже готовая к тому, что ей придется оставить сына этой волшебнице.
Перинису было около месяца, когда Ллиан беззвучно поманила Бранвен к его колыбельке, дунула на малыша – и на глазах у испуганной ирландки ребенок сменил облик, оказавшись… птенцом сокола. Колдовство длилось всего мгновение, дитя даже не проснулось.
– Оборотень? – прошептала Бранвен.
– Конечно, – улыбнулась Ллиан. – Как и его отец.
– А кто научит его летать?
– Не волнуйся. Ему пока рано. Ты же видела: он едва вылупившийся. Но он будет летать по всем мирам, обещаю.
Миновала еще пара месяцев, и Ллиан сказала:
– Бранвен, тебе пора возвращаться.
– Но… чем ты будешь кормить его?
– А ты согласна оставить мне свое молоко?
– Как?!
– Согласна?
– Конечно, но…
Ллиан протянула ей белоснежную лилию:
– Сцеди сюда по три капли из каждой груди.
Дочь Ирландии послушалась. Ллиан забрала цветок, выпила животворные капли – и тотчас Бранвен почувствовала, как исчезла тяжесть в ее сосках, груди же Ллиан округлились и наполнились.
Сидхи взяла малыша на руки и, тихо посмеиваясь от счастья, принялась кормить.
Две матери, родная и приемная, шли по лесу. Перинис сладко спал на руках у Ллиан.
– Вот место, где мы встретились. В какое время ты должна вернуться?
– На следующий день.
– Хорошо. Идем. Возьми меня за локоть.
Лес вокруг них закачался, будто от порыва ветра, – и вот уже нет больше зеленого подлеска Аннуина, а всё хмуро и страшно.
– Ой! – вырывается у Бранвен.
– Я подожду, пока тебя найдут. Зачем вообще вы придумали эту глупость с рабами?
– Без людей, которые меня отведут и встретят, я бы не вернулась в человеческий мир. А рассказать правду – как? кому?
«Бранвен! Госпожа Бранвен!» – послышались голоса вдалеке.
– Я здесь! Здесь! – закричала она.
Ллиан с малышом отступила за толстый ствол.
Один из рабов выбежал на прогалину:
– Радуйся, госпожа: королева снова хочет видеть тебя! Пойдем.
Бранвен поспешила с ним и лишь на миг украдкой обернулась.
Сидхи кивнула ей – и исчезла вместе с сыном Марха.
Осаждать – не осуждать
Один.
Он не хотел говорить ни с кем. Ему казалось, что он предан всеми. Даже Динасом, который не мог не знать… неважно. Сенешаль не поможет. Не способен.
Он предан Бендигейдом Враном, велевшим поднять проклятый волос. Он предан матерью, которая не отговорила его от женитьбы на изменнице.
Он предан женой, которую был
