Она нахмурилась:
– Я вообще не плакала. Просто глаза заслезились.
– Это и есть плач.
– Я не рыдала и не всхлипывала. Просто было больно.
– Я знаю, что это больно, и я не имел в виду… – Адриан вздохнул. – Почему мой комплимент превратился в… Послушай, я имел в виду вот что. Ты не хочешь вернуться с нами в Медфорд?
– А что мне там делать? Кем быть? Вступить в вашу маленькую воровскую гильдию? Я уже пробовала. У меня ничего не получилось, помнишь?
– Может, на этот раз все будет иначе.
Скарлетт сердито посмотрела на него.
– Значит, хочешь остаться с Вагнером и танцевать в его кабаке?
– Вообще-то… – Она перевела взгляд на стены замка. – Прошлой ночью лорд Фокс сказал мне, что если король сделает его лордом – а он почти не сомневался, что так и будет, – он займется уборкой. Избавится от возможных предателей. Начиная с мажордома Уэллса.
– И?
– Он сказал, что в таком случае я получу эту должность.
Адриан моргнул.
– Серьезно?
– Не нужно так удивляться.
– Прости… я только… что ж, это здорово.
Скарлетт смущенно пожала плечами:
– Я сказала, что ничего не понимаю в управлении замками. Лорд Фокс ответил, что научиться может каждый, а вот доверяет он лишь избранным. Должна признать… – Ее глаза затуманились, и она вытерла их ладонью. Откашлялась, чтобы прочистить горло, и продолжила: – Приятно, когда тебя признают. Когда вознаграждают за что-то… за что-то хорошее, что ты совершил.
Надежды Адриана рухнули, словно карточный домик. Оптимистические мечты, возникшие всего несколько часов назад, лопнули с болезненным уколом. Мускулы напряглись, и грудь сжалась. Он закивал и тайком сглотнул.
– Ты должна принять это предложение. – Адриан сделал еще один вдох. – Это потрясающая возможность.
– Ты так считаешь?
Ему показалось, будто она хочет, чтобы он убедил ее в чем-то.
– Я, дочь нищего фермера, которая сначала стала вором, а затем не смогла стать пряхой, – мажордом замка Далгат? Это безумие.
– Я думаю, из тебя получится прекрасный мажордом.
Скарлетт долго смотрела на него, в ее глазах вновь стояли слезы.
– Спасибо за эти слова.
– Нет, нет, я серьезно. Я действительно так считаю. И тебе очень пойдет синий цвет.
– У тебя в голове солома и сахар.
– Может быть. Я не знаю, что это означает.
– Я тоже. Это местное присловье. – Она снова вытерла глаза. – Послушай, в Далгате нет шерифа, и как мажордом я наверняка смогу убедить нового наместника отдать эту должность тебе. Из тебя получился отличный констебль.
– Констебль из меня получился паршивый.
– Просто не пей эль.
Адриан улыбнулся, но уголки его губ поползли вниз.
– Король – ваш король – приказал нам убираться из Маранона.
Скарлетт отшатнулась, словно он ее ударил:
– Но вы спасли ему жизнь!
Адриан кивнул:
– Похоже, у него предубеждение против воров и убийц. Не могу его в этом винить.
Скарлетт отвернулась. Поглаживая шею Танцорки, уставилась в землю, словно разговор принял неприятный и неожиданный поворот. Адриану было знакомо это чувство, и он не стал ее торопить. Вновь похлопал кобылу по плечу.
– Ты испортишь мне лошадь.
– Когда вы уезжаете? – тихо спросила Скарлетт. – Завтра похороны леди Далгат. Вы ведь задержитесь? Ее отнесут в монастырь и похоронят рядом с отцом. Там будут все далгатцы.
– Вообще-то я думаю, что Ройс захочет уехать буквально через несколько минут. Мы провели здесь немало времени, но…
– Но? – Слово повисло в воздухе, тихое, будто всхлип, отчаянный и напуганный.
Адриан положил ладонь на руку Скарлетт. Она схватила ее и сжала. На мгновение он возненавидел разделявшую их Танцорку. Если бы не она, он бы… но между ним и Скарлетт Додж стояло намного больше преград, нежели простая лошадь. Адриан понимал, что из них троих Танцорка была самой мудрой. Он выпустил руку Скарлетт и пожал плечами. Смотреть на нее было слишком тяжело и больно. Адриан уронил голову и сосредоточился на белых носочках Танцорки. Он не привык проигрывать в схватках, и хотя это было нечто иное, все равно ощущал беспомощность. Обстоятельства оказались сильнее.
Танцорка сделала несколько шагов вправо.
Адриан поднял голову и увидел рыжие волосы, копну рыжих волос. Руки Скарлетт обхватили его за шею, она прижалась к нему всем телом. Встала на цыпочки. Ее губы коснулись его губ, мягкие и нежные, но настойчивые, жадные. Пальцы скользнули вверх по его шее, зарылись в волосы. Он услышал тихий вздох, но не понял, кто его издал. Губы Скарлетт разомкнулись и на мгновение задержались на его губах. Потом руки разжались, и губы исчезли, забрав с собой его дыхание.
* * *Лорд Фокс привел Ройса в спальню Нисы Далгат, которая с его последнего визита ничуть не изменилась.
– Должно быть, это необычно, – сказал Фокс.
– Что именно? – спросил Ройс. Сейчас он мог назвать несколько вещей, подходивших под это описание.
– Входить сюда через дверь. – Фокс улыбнулся.
– Зачем мы здесь?
– По двум причинам. – Лорд подошел к столику, на котором лежала коллекция ракушек, и открыл ящик. Обернулся, держа в руках сверкающий белый кинжал. – Адриан сказал, ты потерял это.
– Спасибо. Я не собирался уезжать, пока не найду его.
Фокс вскинул бровь:
– Неужели? В таком случае, верни его. Я попрошу, чтобы его закопали.
– Слишком поздно. – Ройс убрал кинжал. – А вторая причина?
– Я хотела показать тебе кое-что, – ответил Фокс, доставая из-за спинки кровати закрытую тканью картину и ставя ее на письменный стол. – Шервуд потратил два месяца на этот портрет Нисы Далгат. Я хотела, чтобы ты его увидел. Рама немного пострадала, но я ее починила.
Фокс убрал ткань.
Ройс уставился на изображение молодой эльфийки. Ее уши были заостренными; глаза, ослепительно-синие, имели форму слезы. Скулы были резкими и высокими, но самым удивительным было то, что эльфийка оказалась совершенно лысой – и совсем не похожей на эльфов, которых встречал Ройс. Что-то было в ее лице, в ее пронзительных синих глазах: она не стыдилась своего происхождения. Она гордилась им.
– Это ты? – спросил Ройс.
– Так я выглядела при жизни. Не знаю, как это удалось Шервуду. Неизвестно, как он догадался. Вероятно, он был не просто художником. Возможно, сам того не зная, он практиковал Искусство.
Ройс не понял разницы, но не стал перебивать.
– Шервуд умел видеть людей. Действительно видеть. Он говорил мне об этом, но я не поверила. Его убили прежде, чем я взглянула на картину. Прежде, чем смогла сказать ему, что он был прав.
– Это не имеет значения. – Ройс шагнул к портрету. – Он и так знал.
– Да, – кивнул Фокс. Прерывисто вздохнул, развернулся на левом каблуке и отошел к окну, оставив Ройса рядом с картиной. – Тебе… тебе она кажется уродливой?
Ройс протянул руку и коснулся сухих мазков на холсте:
– Нет.
– Интересно, что бы изобразил Шервуд, если бы писал твой портрет?
Эта мысль встревожила Ройса.
– Я в первую очередь
