Его встречает Стэн, и вид у него почти ликующий.
-- Новости от службы охраны, сэр, -- сообщает он. -- Вам направлено письмо.
Микаэль читает: "Спешим сообщить, что преступная группировка, ответственная за совершенное в отношении Вас противоправное деяние, установлена и обезврежена, к ней применены меры уголовной ответственности. Несмотря на то, что заказчик на настоящий момент находится вне зоны компетенции Службы охраны правопорядка, имеются основания полагать, что непосредственная угроза Вашей жизни на настоящий момент отсутствует. С уважением..."
Микаэль задумчиво закрывает письмо и хочет с облегчением выдохнуть, но не выдыхает. Никаких переговоров с бандитами, разумеется, вестись не может, а тендер, в котором этот конкретный бандит планировал принять участие через подставных лиц, уже должен был начаться.
Поглядел на часы: и завершиться, кстати, тоже.
Микаэль решает, что все-таки выдохнет с некоторым облегчением, но без охраны братца, конечно, не оставит. Лефорт хорошо себя показал. Впрочем, этот человек показывает себя хорошо вот уже тридцать лет.
***
Вечером явился капитан Лефорт, деликатно постучал в кабинет -- старый кабинет Харди, который, как и все остальные комнаты в особняке, он уже не ощущал своим.
Выглядел Гарри отдохнувшим и до зависти полным сил. Может, он на самом деле киборг?
-- Прошу прощения, -- сказал. -- Я имел разговор с вашим братом.
Я тоже, хотел было ответить Харди, но лишь поднял бровь.
-- Он желает продлить мой контракт в качестве вашего личного телохранителя.
Харди не то чтобы удивился. Но... может, стал самую малость раздражён. Мик назойлив, как...
-- Я решил уточнить у вас, желаете ли вы, чтобы контракт был продлён.
О, ну хоть кто-то догадался спросить.
-- Я скоро покину планету. Отправлюсь на какие-нибудь задворки. Это вам будет совершенно неинтересно и, наверно, отвратительно скажется на карьере. К тому же не могу обещать, что смогу соблюдать ваши трудовые права. Ну, знаете, есть же всякие там кодексы и нормативы по охране труда.
Гарри усмехнулся.
-- Вы мне понравились. Думаю, с вами было бы интересно работать. К тому же немного устал от столицы и соблюдения моих трудовых прав, знаете ли. И потом, вы ведь не видели, какая сумма прописана в контракте.
Харди ещё подумал:
-- Я десять лет обходился без телохранителей. Ну, почти.
Гарри терпеливо ждал.
-- И что, сумма значительна?
-- Весьма.
-- У вас есть семья? Может, дети? Кто-то, ради кого вы готовы за эту сумму работать?
Гарри покачал головой.
-- Не довелось пока завести. Впрочем, я не отчаиваюсь.
Харди ещё подумал: Гарри ему нравился. Гарри нравился Джоне (в отличие от Мика, который Джоне совершенно не понравился, ха!).
-- Ладно.
На том и порешили.
Гарри, прищёлкнув каблуками, кабинет покинул, а Харди остался, отчаянно жалея, что потерял джиппер со всеми несохраненными в виртуальных хранилищах заметками за последние месяцы. И думая о женщине, с которой ему довелось повстречаться четыре года назад. Он вспомнил её и без фотографии в справочном файле. Спасибо, конечно, Мику за заботу, но он пока ещё в своём уме и достаточной твёрдой памяти.
***
Она надевает утреннее платье. Оно яркое, солнечное, воздушное, и жизнерадостное, и многослойное -- и сама себе напоминает себе фрукт леммо, который обернут тысячей лепестков. Это фрукт не столько сладкий, сколько терпкий.
Она зачёсывает волосы высоко, как требует традиция утренних бесед, а из украшений в такое время суток позволительны только тонкие медные браслеты. Они позвякивают, пока она нетерпеливо прогуливается по покоям, от скуки снова разглядывая все эти иноземные безделушки, трогая некоторые, чтобы лучше понять, зачем они и для чего.
Всё равно не понимает. Она с досадой поглядывает на часы, но гость пунктуален -- он входит ровно в десять, ни минутой раньше или позже.
Сперва она смотрит на Харди Квинса, едва выдавив "здравствуй", а потом только замечает его спутника, которого вообще-то трудно не замечать. Он огромен. Огромнее Харди, который и так-то на голову выше любого из известных Энненили мужчин. Спутник Харди вообще больше напоминает какое-то дикое лесное животное, настолько он кажется Энненили страшным.
-- Здравствуй, -- отвечает Харди. -- Это Гарри, он вроде как мой телохранитель. Извини. Нужно было предупредить.
Она слабой рукой указывает на кресло -- их всего два, она ведь только одного гостя ждала, и ей ужасно неловко. Нужно ли попросить ещё одно?
Но чудовищных размеров телохранитель молча кивает и отступает в дальний угол.
И тут Энненили вовсе не знает, что сказать дальше. Харди Квинс осторожно усаживается в кресло и говорит:
-- Мне приятно видеть тебя снова. Рад, что у тебя всё хорошо. Но и удивлён. Не ожидал.
Эннениле не говорит ему, что она как раз ожидала. Она старается не сделаться слишком уж разноцветной от стыда: теперь чувствует себя глупой маленькой девочкой, совершенно глупой и совсем маленькой, а ведь прошло семь лет по планетарному времени, и за эти семь лет она ни мужа себе не нашла, ни удалилась в монастырь, ни...
-- Я хотела посоветоваться, -- говорит она. У нее дрожит нижняя губа, но она старается держаться. Когда она волнуется, то покрывается неприятными желтыми пятнами, а это некрасиво.
Харди поднимает брови -- у терранцев такие смешные волосатые брови. И они их не сбривают. Но Харди идёт.
-- Посоветоваться?
Он, понимает, тоже ощущает неловкость. И её заново обдает горячий стыд.
-- Мы подали заявку на вступление наших планет в Межгалактическое Содружество. А теперь я... Я сомневаюсь. Очевидно, я ошибалась. Я была отправлена нашим Советом для того, чтобы принять верное решение, составить мнение... Очевидно, я исходила из ложных предпосылок.
В тебе, думает, я видела любовь, пусть, например, это была очень короткая любовь ко мне, зато в целом ты в любви понимаешь. А любовь ведь -- это условие, без которого нельзя ничего хорошего построить. Она думала, это все во Вселенной знают.
-- И ты думала: знаешь одного -- знаешь всех, -- очень понятливо отвечает Харди. -- Ты прилетела, а тебе здесь не нравится.
Она выдыхает. Хоть один нормальный человек, пусть и терранец.
-- Ты жил в нашей культуре, -- кивает головой. -- Ты знаешь, что она тёплая. А тут всё холодное.
-- И давит.
-- Да.
Приносят чай. Эннениле берет в руки тонкую, изящную чашечку и вдыхает аромат. Местный чай странный,
