-- Мне тут тоже не нравится.
-- Не знаю, -- говорит Эннениле, -- что мне делать. Хочется просто уехать.
Харди прикусывает губу. Смотрит на чашку, но в руки не берёт.
-- Однажды, относительно недавно, при других совсем обстоятельствах я уже говорил... Но вот: нельзя закрыться от мира. О вас уже узнали, вы уже заявили о себе. Можно, конечно, пробоваться отгородиться и сделать вид, что мира за стеной не существует. Но однажды все стены все равно будут разрушены. И это будет неприятно для всех. А можно этот мир принимать -- постепенно и на своих условиях. Есть же специальные процедуры, договоры об ограниченном сотрудничестве... Но это не ко мне, это к моему брату. Ты с ним уже знакома. Он хороший человек, хотя и выглядит полной задницей. Я его попрошу...
Он тоже берёт в руки чашку и вдыхает. Эннениле делает первый глоток -- чай очень крепкий, очень горький, и она удивляется, как терранцы могут пить такую гадость. Наверно, у неё что-то с лицом, потому что телохранитель Гарри делает шаг из своего угла и начинает что-то говорить. Двигается он очень быстро, и как-то получается, что обе чашки разбиты, а сама она лежит на полу, и в комнате с каждым мгновением всё темнее...
***
-- Вот что оказалось у меня на столе сегодня утром, -- сказал Мик, сунув Харди в руку бумажку. -- Стэн не в курсе, как оно там оказалось
"По всей видимости, плодотворного сотрудничества у нас не вышло," -- было написано на бумажке.
-- Отношения с планетами созвездия Водолея у нас теперь не очень, -- продолжил Мик. -- Но девочка не умерла, и то хорошо. Не успела выпить достаточно.
-- Она не девочка, -- буркнул Харди.
-- Твоими стараниям, ага.
Харди был зол. И тосклив, и отчаян. И вовсе не его стараниями, это взрослая, хорошая, умная женщина. И будет жить, вот что главное.
-- Ты пошлишь. А служба безопасности утверждала, что разобралась в ситуации. Что всё в порядке.
-- Очевидно, они ошиблись.
Они с Миком сидели за столом в его кабинете и смотрели, смотрели друг другу в глаза, и оба были одинаково тоскливы.
-- Чёртова планета, -- в конце концов буркнул Харди, а Мик поджал губы -- согласился.
