– Н-да. Идеалист-романтик. Прямо как Рональд… Самый неудачный вариант… – недовольно хмыкнул профессор. – Попробую объяснить. Как ученый и интеллектуал, вы должны будете понять.
Трекер почувствовал, что восхищение незаурядным умом профессора постепенно сменяется презрением.
– Попробуйте.
– Вы сами не замечаете, что нынешний мир катится в тартарары?
– Нет. – Алан покачал головой. – Разве что-то поменялось и для людей перестали быть важными любовь, семья, дружба? Разве даже самые отсталые страны не стремятся к равенству, демократии и терпимости? Только ваше грязное вмешательство и тянет всех назад. Или я что-то пропустил, находясь здесь?
– Демократы… Ненавижу этих лицемеров. О какой власти народа можно говорить? Природа несправедлива, а порой и жестока в своем выборе. Поговоришь с такими деятелями и диву даешься, что перед тобой человек, а не безмозглая зверушка из зоопарка. И им вы предлагаете дать власть? Нет, равенство противоречит натуре нормального человека.
– Перед Богом равны все.
– Да бросьте, если вы хоть немного знакомы с теологией, то должны знать, что и в небесной иерархии нет равенства. Даже среди ангелов! Равенство… Демократия… Это все отголоски эпохи индустриальных революций, когда мировым элитам требовалось неимоверное количество рабочих рук для заколачивания капиталов да пушечное мясо, чтобы их защитить. И демократии, и диктатуры – все нуждались в миллионах и миллионах людей, инвестировали в их здоровье, образование, благосостояние. А что сейчас? Мы перешли в новую эру. В таком количестве разумной биомассы уже нет надобности.
– Биомасса? Так для вас люди просто «разумная биомасса»? – возмутился Трекер.
– Простите, если вас обидел. Это всего лишь научный термин, обозначающий совокупность биологических организмов. Если он вас оскорбляет, то впредь постараюсь быть аккуратнее в формулировках. – Штерн перевел дыхание и принялся расхаживать из стороны в сторону. – Сейчас на земле зарождается новый класс – класс абсолютно лишних людей. Экономики роботизируются, старые профессии отмирают, а число вакансий, в которых важен именно человеческий труд, тает с каждым днем. Самые сильные армии мира теперь опираются не на толпы рядовых, а на относительно небольшое количество суперпрофессионалов, которые используют высокотехнологичное снаряжение, тех же роботов, дистанционно управляемые дроны и разнообразные киберприемчики. Да, торжество научного прогресса и технологий прекрасно, но вдумайтесь, какая страшная социальная бомба за всем этим прячется!
– Нестандартная интерпретация… Продолжайте.
– Но ведь это правда! Давайте посмотрим на богатые страны, а вернее, на бедных людей в них. Количество рабочих мест уменьшается. Производства переводятся в страны третьего мира, где можно снизить затраты на персонал. Оставшиеся ниши пытаются занять потоки мигрантов. В результате зарплаты падают, а жизнь дорожает. Даже работающие люди в такой ситуации, по сути, остаются нищими. Представляете, как их злят отчеты правительства и финансовые показатели корпораций, сообщающие об экономическом росте? Народ-то видит, что для него жизнь становится только хуже. Богатеют только богатые, разрыв между социальными слоями усиливается. Именно поэтому последние годы вес популистов и националистов в политике так растет – за них голосуют простые люди, пытающиеся вернуть прежние времена.
– Складно рассуждаете. А что скажете о бедных странах? – с любопытством спросил Трекер.
– Там все наоборот… Больше всего бедняков в Китае и Индии – странах с самой высокой численностью населения. Современные реалии позволили этим людям стать богаче, сократив разрыв с развитыми странами. Но это лишь временный всплеск, порожденный смешением остаточных требований эпохи индустриализации и наступившей глобализации. Все это скоро прекратится. Как думаете, легко ли будет вчерашним нищим отказаться от того, что они с таким трудом получили?
– И что, по-вашему, нам ждать дальше?
– Все просто. Чтобы не погибнуть в волнах гнева плебеев, элиты будут вынуждены действовать. Для начала они перестанут вкладывать средства в доступную медицину и образование, прекратят всяческую помощь голодающему третьему миру. Откажутся от демократии. Зачем в такой ситуации поддерживать толпы ненужных людей? Останется лишь два варианта развития событий: либо народ сметет нынешних правителей и отбросит цивилизацию назад, либо, руководствуясь страхом и элементарной выгодой, власть имущие примутся избавляться от лишних. Поверьте, в любом случае начнется кровавая резня. Погибнут миллиарды!
Трекер с недоумением смотрел на эмоционально размахивающего руками Штерна, в его горящие глаза. Ему живо представились реки крови, стоны и крики умирающих. От ужасной картинки передернуло. Хорошо, что это всего лишь домыслы. Неужели этими странными измышлениями профессор хочет оправдать свои преступления?
– Вы сами-то верите в свои слова? – спросил он, пристально глядя в глаза Штерна.
– Разве в них есть логическая ошибка?
– Это голая теория – не более. Никто не вправе с уверенностью утверждать, во что эволюционирует нынешний строй. Мог ли какой-нибудь средневековый рыцарь предвидеть, что на смену феодализму придет капитализм, и тем более догадаться, каким он будет? Вы же, опираясь на одну лишь гипотезу, уже стольких людей угробили. Даже медикаменты, прежде чем их одобрят, годами проходят клинические испытания.
– Не забывайте, что я не какой-нибудь средневековый неуч, а современный ученый! Мои идеи взяты не с потолка. Я создал модель, обкатал ее и все просчитал. Все выводы научно обоснованы. То, что произойдет, будет ужасно, и я обязан это предотвратить! Разве это не гуманизм?
Штерн говорил искренне, проникновенно, от души. Алан покачал головой. А ведь он действительно в это верит. Верит глубоко, фанатично. Как в новую религию, пророком которой сам и является. Наверняка же понимал, что такого «романтика-идеалиста» убедить сложно, а то и невозможно, но ничего с собой поделать не мог. Не в силах перестать играть роль ловца душ человеческих.
– Предотвратить резню, говорите? – Трекер вздохнул. – А ваша «Розовая мечта» – не вариант оружия массового уничтожения?
– Что вы… Обычная санитария, средство от паразитов. Оно предназначено для конченых наркоманов и никчемных бездельников. Любой нормальный член современного общества хотел бы избавиться от этого шлака, но все боятся испачкаться. Вот сами подумайте, зачем, например, нужны сумасшедшие? Или какие-нибудь бесполезные инвалиды? Они и сами мучаются, и для общества – обуза.
– А если таким был бы кто-то из ваших родственников: мать или ребенок? Вы бы и их уничтожили?
– Несомненно. Я уже говорил – это только избавит всех от мучений.
Не веря своим ушам, Трекер стиснул зубы и с нескрываемым презрением процедил:
– Ну и подонок. И какую базу подо все подвел…
– Зря вы так. Это же не миллиарды безвинных смертей. Мы просто вынуждены выполнять черную работу, чтобы эффективнее реализовывать план, пока еще не поздно.
– И кто, простите, останется жить в реальном мире, если цвет общества будет за год сгнивать в виртуале, а «недостойных» затравят наркотой?
– Интеллектуалов забирали только на первых порах. Мой мир нуждался в качественном скачке. Необходимо было выиграть время, успеть переломить ход истории. На нынешнем этапе нас устраивают и самые обычные личности. – Профессор неожиданно умолк, словно все нужные слова внезапно вылетели из головы, но через секунду собрался с мыслями и продолжил: – Разве вы не понимаете, я хочу уберечь «лишних людей»
