Все было тихо и спокойно.
Если бы Магистр тут побывал, не выглядела бы кухня так мирно.
Выждав еще минутку, Алька наконец решила, что можно бы и обратиться в человека. Она очень надеялась, что получится, потому что крагхи обычно не обращались.
Закрыв глаза, Алька попыталась вспомнить, каким ощущается человеческое тело. Представила себе гладкую кожу, нормальные руки и ноги, ну и все остальное. Испугалась на миг, что память подводит и что она почти не помнит, как чувствовала собственные ступни… А потом поймала ускользающее ощущение, сознание как будто раздвоилось – одна половина цеплялась за ощущение перьев, когтей, крыльев, другая несмело потянулась к человеческому облику. Ощущение было такое, словно натянули и резко отпустили резинку – и Альку будто вбросило в ее прежнее тело, которое она уже начала забывать.
– Ух, – только и прошептала она.
Что тут скажешь? Еще немного, и летать ей птичкой до конца дней своих… или до конца дней Магистра.
Потом она осторожно постучала в окно. Было видно, как замерла Эжени, как, озираясь по сторонам, подошла к окну и тихо приоткрыла его.
– Ты!
Смотрела на Альку так, словно увидела призрак.
– В доме чужих нет? – только и спросила Алька.
Эжени мотнула головой, еще раз окинула ее изучающим взглядом.
– Иди к черному ходу, сейчас открою.
Через несколько минут Алька уже сидела на кухне, по привычке слегка раскачиваясь на табурете, и жевала бутерброд с ветчиной. Поставив босые ступни на плетеный коврик, чувствовала себя почти божественно.
Эжени сидела за столом напротив, машинально наматывая локон на палец.
– Значит, ты была за Пеленой, – задумчиво сказала она.
Алька кивнула.
– Чего тебя туда понесло? Ниат Эльдор, когда понял, что ты сбежала, чуть дом по кирпичикам не разнес. Сам не свой был.
Алька поморщилась.
– Я думала, он поверил своей жене… бывшей жене.
– Вот дурочка ты, Алька! Да он эту грымзу белобрысую спустил с лестницы. Она потом еще через лужу перебиралась, а мы с Марго смотрели в окошко и смеялись. Затем, правда, стало не до смеха, хозяин бесился знатно. Потом собрался и куда-то уехал. Мы его с тех пор не видели.
– Я его видела, – Алька дожевала бутерброд, – он меня нашел… там. Представляешь? Он рискнул всем ради меня.
– Ну вот видишь, а ты переживала. Думала, никому не нужна, – добродушно усмехнулась Эжени. – На вот, еще сыра поешь. А то рассыплешься, одни кости. Так… а где он, ниат Эльдор?
Алька горестно покачала головой:
– Его схватил Магистр Надзора. Теперь мне надо его спасти.
– Ох ты ж…
Эжени заморгала. Наверное, у нее просто не было слов, чтобы выразить свое отношение к происходящему. Но потом все же сформулировала основную свою мысль:
– Что ты сделаешь, Алька? Кто ты – и кто магистр Надзора?
– Я не знаю. Не знаю… Но должна, должна, понимаешь?! Неужели ты думаешь, что я брошу его?
В глазах Эжени мягко светилось искреннее сочувствие. Она погладила Альку по руке.
– Ты его полюбила, да? – И, не дожидаясь ответа, спросила: – Чем мы можем тебе помочь?
Алька пожала плечами:
– Да в общем-то, ничем. Я сюда завернула, только чтобы убедиться, что все в порядке и что Магистр вам не навредил. Ну и одежду взять.
– То-то я смотрю, мудреные на тебе тряпки.
– Мне еще надо выяснить, как добраться до школы, куда ниат Эльдор устроил Тиберика. Мне туда нужно. Думаю, директор, ниат Фирс, мне поможет.
– До Эрифреи далековато, если без портала. – Эжени поморщилась, механически разминая пальцами шарик теста. – Дня три, если лошадьми.
– У меня столько нет времени. Я полечу.
– Ты даже не знаешь, в какую сторону.
Эжени вздохнула. Посмотрела на Альку с хитрым прищуром, затем сказала:
– Знаешь что, дорогая, сейчас ты все равно ничего не сделаешь. Давай-ка иди в свою спальню и отдохни до рассвета. А утром мы съездим в Роутон, купим тебе портал до Эрифреи. Ну а там, уж не обессудь, дальше сама.
– Я не могу ждать. – Алька потерла глаза. Теперь, после бутерброда и сыра, да еще в тепле, глаза начали слипаться.
– А ты все равно не доберешься до Эрифреи раньше, чем сделаешь это при помощи артефакта. Ну подумай сама. И потом, утром можно спокойно осмотреться в кабинете ниата Эльдора, может, он где адрес школы оставлял… И отправиться порталом, одевшись в нормальное человеческое платье. Вот ты что, в таком виде собиралась в закрытую школу? Ну в самом деле, Алайна…
Алька всхлипнула и уронила лицо в ладони.
– Ну что ты, что ты, лапонька! – Эжени запричитала над ней, обошла стол и обняла за плечи. – Это самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать для вас обоих.
– А если Магистр его убьет… и я не успею…
– Перестань! – Эжени шептала на ухо, гладя по растрепанным волосам. – Этот старый сыч, Магистр, ничего не сделает с нашим хозяином.
– Он вроде жив еще, медальон бьется, словно сердце, – выдохнула Алька.
– Ну вот видишь, милая, жив еще. Если бы Магистр хотел его убить, то уже бы убил. А если ниат Эльдор еще не предстал перед Пастырем, значит, ты успеешь. Ну подумай сама, быстрее все равно не получится. Идем, дорогая, идем.
И Алька дала отвести себя в свою комнату.
Там все было по-прежнему, как будто и не улетала она за Пелену. Гладко застеленная кровать. Мамина вазочка на столе. Бронзовая плетенка с лайтерами, накрытая войлочным колпаком, отчего свет падал только кругом на пол, а спальня пряталась в полумраке.
– Я твои перья потом собрала, – тихо призналась Эжени. – Они же тебе не нужны? Я из них брошку сделала на платье.
– Красиво получилось? – Алька невольно улыбнулась.
– Все просто обзавидовались.
– Если получится, я тебе еще натрясу, – пообещала она.
– А как это, с крыльями?
Алька пожала плечами, села на кровать. Напряжение схлынуло, уступило место усталости. И веки будто свинцом налиты. Она зевнула.
– Я не знаю, как объяснить. Не обижайся. Но это надо почувствовать, только так поймешь.
– Ну хорошо, хорошо. Давай раздевайся и ложись. Я поднимаюсь рано, если что, разбужу.
Эжени решительно направилась к выходу и Алька едва успела ее окликнуть:
– Эжени… Спасибо тебе. Спасибо!
Девушка уперла руки в боки и нарочито сварливо ответила:
– Я очень рассчитываю, что буду приглашена на свадьбу, Алайна Ритц. Иначе я больше тебе не подружка, ясно?
Она проснулась, когда за окном только начало светать. И так странно было просто лежать на простыне, и так здорово не путаться больше в собственных крыльях, что Алька вздохнула, улыбнулась и решила, что все обязательно сложится хорошо. Она несколько минут полежала в постели, накрыв ладонью медальон. Он продолжал пульсировать, как будто вторя биению сердца Мариуса. Алька смахнула невольно набежавшие слезы. Вот размазня. Тут надо действовать, а она раскисла…
Быстро поднялась, на цыпочках побежала к шкафу. Вся ее одежда была по-прежнему там, все платья, что купил ей Мариус, и даже то, из фиалкового бархата,
