– А в чем дело? – недоуменно спросила медсестра, уставившись на Нику, которая в панике оглядела кабинет в поисках подсказки.
Сестра Лиза улыбалась такой ласковой, сострадательной улыбкой, как будто прошла обучение на семинаре по повышению навыков сочувствия. И снова склонилась к лицу Ники, пытаясь ее успокоить:
– Деточка, все боятся уколов, это нормально!
– Мне религия запрещает! – выпалила Ника, надеясь, что ее аргумент прозвучал достаточно убедительно.
Сестра Лиза озадаченно захлопала ресницами и уточнила:
– А что тут, собственно, противоречит твоей религии?
– Инвазивные медицинские процедуры! – мгновенно нашлась Ника. Она точно помнила, что некоторые религии запрещают медицинские процедуры, только не знала, какие именно, и уповала на то, что у простоватой сестры Лизы не хватит мозгов уточнять.
– Тебе же уже делали уколы! – оторопела медсестра.
– Я новообращенная! – с большим достоинством ответила Ника.
Решимость сестры Лизы таяла на глазах. Мышиные глазки были полны недоумения: задачка оказалась ей не по зубам. Рука со шприцем опустилась, сестра Лиза явно не знала, как поступить. Ника поняла, что попала в яблочко: вот она, идеальная уважительная причина, тут никто спорить не станет. Сестра положила шприц в металлическую кювету.
– Сейчас вернусь! – дружелюбно произнесла она и выскочила за дверь.
Ника надулась от гордости, будто воздушный шарик.
«Если я не захочу, никто со мной ничего не сделает!» – твердила она себе.
Однако, когда на пороге кабинета возникла сестра Смит, уверенность девушки растаяла, как мороженое в жару: сестра Смит мастерски умела убеждать и запугивать. От одних ее габаритов в кабинете мигом стало тесно и душно.
– Что тут за осложнения? – сурово поинтересовалась она, взяла шприц и прислонилась к столу массивным бедром.
– Я сказала сестре Лизе, что инвазивные медицинские процедуры противоречат моей религии, – заявила Ника, вздергивая подбородок.
Сестра Смит немного помолчала, потом улыбнулась.
– А что это за религия? – издевательским тоном спросила она.
– Мне не хотелось бы это обсуждать, это сугубо личное дело, – важно сообщила Ника. – Я не желаю стать жертвой дискриминации, – добавила девушка, поскольку политкорректность оставалась единственным оружием в ее арсенале.
Ника повторяла про себя мантру, которую произносила мама, когда ее останавливала полиция: «Если знаешь свои права, тебе никто ничего не сможет сделать».
– Милая, как я тебя понимаю! – сочувственно воскликнула сестра Смит, подошла к Нике и погладила ее по голове, отчего девушка невольно втянула голову в плечи. – Не бойся, моя дорогая! – нежно пропела медсестра.
– Я и не боюсь, – начала было Ника, но договорить не успела, как и вообще понять, что происходит – сестра Смит воткнула ей шприц в плечо.
Впрыснула жидкость под кожу, выдернула шприц, отсоединила пробирку – все отточенными, механическими, безупречными движениями.
Ника ойкнула, прижала руку к крошечному проколу в плече и вытаращилась на сестру Смит, онемев от случившегося. Она поймала свое отражение в металлической двери шкафа. Боже, какое идиотское у нее выражение лица – беспомощное, наивное!
– Знаешь, когда человек трусит, я это сразу вижу, – проворковала сестра Смит. И резко со щелчком стянула резиновые перчатки. – Деточка, это очень важный укол. Лиза наложит тебе повязку, – добавила она, и сестра Лиза будто по команде тут же вошла в кабинет. – Будь здорова! – улыбнулась сестра Смит, нанося самолюбию девушки завершающий удар, и удалилась, оставив Нику в оцепенении сидеть на кушетке.
Через двадцать минут Ника уже бежала в столовую, кипя от ярости. Она придерживала ноющую перевязанную руку и ругалась вполголоса. Ника жаждала мщения. «Она за это поплатится!» – восклицала про себя девушка. Чем именно поплатится сестра Смит, Ника не знала, но возмездие обязательно ее настигнет, это точно. В голове у нее рождались самые разные планы и схемы, но она их отметала: по большей части это была полная чушь и не более чем фантазии.
По пути Ника пнула мусорный бак – он покатился, мусор рассыпался по склону, и Нике стало стыдно. Однако она только воинственно расправила плечи. Проходившие мимо студенты в недоумении посматривали на нее. Ника чувствовала себя затравленным зверем – да с ней и обошлись как с затравленным зверем.
– Да как она посмела?! – шипела Ника, накручивая себя еще больше.
Девушка ворвалась в столовую вся красная и распаленная от ярости. Ника и не помнила, когда в последний раз так злилась. Она была готова разнести все вокруг, но при этом чувствовала себя такой беззащитной. Ника буквально свалилась на стул, уставившись на Интеграла и Тристана с таким агрессивным видом, что те разом перестали жевать.
– Какая ты сердитая, – осторожно проговорил Интеграл. – Что случилось?
– Почему-то я совсем не удивлен, Никки, – тихо произнес Тристан, выслушав ее рассказ. – Ты даже не представляешь, сколько мне делали всяких процедур без моего согласия. Я же тебе говорил – не ходи…
Ника чувствовала, как лицо пылает. От гнева ее трясло, словно ее подключили к розетке электрического тока.
– Вот что, надо повидаться с журналистом Джейком Мэннингом, – заявила она командным тоном. Протянув руку, девушка схватила кусок хлеба с тарелки Интеграла, откусила и, не прожевав, проглотила, даже не почувствовав вкуса.
Ребята переглянулись.
– Вообще-то мы как раз об этом и говорили, – признался Интеграл.
– Только не знаем, как к нему попасть, – закончил Тристан.
– Зато я знаю, – заявила Ника, откусила еще хлеба и добавила с набитым ртом: – Правда, вам это не понравится.
* * *
Зак стоял, с небрежным видом прислонившись к своей спортивной машине и засунув руки в карманы. По случаю субботы он был не в школьной форме, а в узких джинсах, белой футболке и чернильно-черном блейзере. Низкий вырез футболки открывал выступающие ключицы. Черные волосы модно-небрежно уложены, на глазах – темные очки.
Шагая к нему, Ника старалась не так откровенно его разглядывать. Тристан мрачно плелся рядом. Завидев Зака, он, сам того не замечая, тоже сунул руки в карманы и недобро ощерился. Как Ника и предсказывала, перспектива провести день в обществе соперника не доставила Тристану ни малейшего удовольствия, хотя ему и пришлось признать, что других вариантов у них нет – машина была только у Зака.
Ника не предупредила парня, что с ними поедут Тристан и Интеграл. Она воспользовалась еще одним девизом своей мамы: сначала делай, потом извиняйся. Официальная версия была такой: ей надо навестить больного родственника одного друга. Зака даже не пришлось уговаривать – парень сразу согласился подвезти ее.
Интеграл тоже был не в восторге от этого плана и топал за друзьями, шаркая и поднимая облачка пыли. Его приводила в ужас одна мысль о том, что возникнет какая-то неловкость в общении и ему придется при этом присутствовать. А Ника ломала голову, о чем же думает Зак. Его глаза поблескивали от любопытства, но смотрели только на нее, в сторону Интеграла и Тристана он даже не взглянул.
– Привет, – бросил он Нике, затем кивнул Интегралу.
– Здравствуй! – весело улыбнулась Ника.
Парень открыл перед ней переднюю дверцу, и Ника послушно забралась в
