Он чувствовал себя странным образом… лучше, как будто кто-то надел на него парашют и столкнул из нормальности в безумие.
Впрочем, он чувствовал себя также виноватым при мысли о том, что было сделано с Кэтрин от его имени. Он гнал от себя эти эмоции. Он спас себя от неизбежности состояния своей мамы. Он сделал то, что ему нужно было сделать. Он должен гордиться собой. Возможно, Митчем действительно пытался спасти его.
И он торговался за безопасность Ники. Даже если она не чувствовала к нему того, что он чувствовал к ней. Он не мог перестать думать о том, что Квинн спал с ней в одной кровати.
К середине дня Зак начал задаваться вопросом, почему никто не присматривает за ним.
Неужели никто не собирается следить за его состоянием? Придет ли миссис Смит проверить его жизненно важные показатели? Мысль о миссис Смит в его спальне заставила Зака вздрогнуть. Хотя он не чувствовал боли и не ощущал никаких специфических явлений, что казалось странным после операции, неужели вообще никто не придет к нему? Он не помнил кровавых подробностей операции – только счет до десяти и знакомый седативный эффект. Затем он проснулся в своей постели.
Зак поиграл в видеоигру, чтобы отвлечься, и сообщил свои пожелания насчет еды шеф-повару имения, чего не делал уже целую вечность. А ближе к вечеру Зак начал паниковать. Он ходил по дому и искал Митчема, но не нашел его. Через несколько часов он вынужден был прибегнуть к откупориванию бутылки старого виски в гостиной, чтобы успокоиться.
Неожиданно Митчем вошел в гостиную. Зак выжидающе посмотрел на него. Дядя приготовил себе напиток у бара, посмотрел на откупоренную бутылку на стойке и бросил неодобрительный взгляд в сторону племянника.
– Это пятидесятилетний скотч.
– Я праздную, – мрачно отозвался Зак, качнув стакан в направлении Митчема в знак тоста в его честь.
– А что ты празднуешь, позволь поинтересоваться?
Эта реплика ошарашила Зака. Он знал, что Митчем не ценит его мрачное чувство юмора, но дядя никогда не изображал дурачка. Ни под каким соусом.
– Я… я чувствую себя лучше, – сообщил Зак, заикаясь и, несмотря на все усилия, почти… весело. – По крайней мере, я так думаю. Как-то легче стало.
Митчем вдохнул аромат своего скотча и отвел взгляд вдаль.
– Ах, это…
Зак ошеломленно уставился на него. Как может дядя притворяться, будто им нечего обсуждать? Или что, пересадка была неактуальной?
– Почему ты ведешь себя так, будто ничего особенного не случилось?
Руки Зака предательски задрожали, когда он смотрел, как меняется дядино лицо.
Ясно. Что-то пошло не так.
Митчем поставил свой стакан.
– Потому, Зак, что я вижу надежду на твоем лице. Ты все еще тот маленький ребенок, который думал, что все станет лучше за одну ночь. Ты все еще тот ребенок, который думает, что все дается легко. В жизни это не так работает; и не так это работает в бизнесе. Я думал, что по крайней мере этому я тебя научил. Твоя наивность утомляет меня.
Зак открыл было рот. Потом сглотнул.
– Ты не мог бы просто сказать, что имеешь в виду? Пожалуйста, дядя, не нужно больше этих дурацких загадок, – умолял Зак, сжимая в руке хрустальный стакан так, что, казалось, он расколется в его ладони.
Митчем вздохнул и сдался.
– Не получилось, понял? Материал не подошел. Кэтрин не была для тебя идеальным донором. Мы попробуем еще раз на следующей неделе, как только найдем более подходящего донора.
Зак немного расслабился, откинувшись назад на роскошном кожаном диване. Да, было досадно осознать, что все было напрасно, и все же какая-то маленькая часть его почувствовала облегчение. Он не навредил Кэтрин. Он еще не сделал ничего, что нельзя отменить, ничего непоправимого.
Возможно, он поступил опрометчиво, решившись пройти через это. Может быть, есть иной способ. Теперь у него было время, чтобы выяснить это. Выражение лица Митчема было восхитительно мрачным. Это порадовало Зака; не упускать же возможности насладиться дядиной досадой.
Он допил остатки скотча из стакана и с глухим стуком поставил его на соседний стол.
– Дядя, почему же такое кислое лицо? – весело спросил Зак. – Я не знал, что тебя так вышибает из колеи, когда дела идут не по плану. По крайней мере, эта бедная женщина не стала еще одной из твоих жертв.
Митчем терпеть не мог неудачи ни в чем. Тонкая линия его рта едва заметно изогнулась.
– В отличие от тебя, я не приемлю концепцию жертв. Я не верю, что могу сам быть жертвой, и не верю, что кто-то является моей жертвой. Их просто нет в моем понимании. Как и большинство успешных людей, я твердо верю в неизбежность побочного ущерба, – изрек Митчем, допивая свой янтарный напиток.
Слова смешались в голове Зака с эффектом от горячительного. Он пытался понять, что имел в виду Митчем, но в то же время боялся ответа. Это было все равно что ответить на телефонный звонок и понять по голосу собеседника, что грядут плохие новости. Появляется отчаянное желание положить трубку, уйти, поскольку то, чего еще не знаешь, не может тебе навредить.
– Мы найдем нового донора на следующей неделе. А пока предлагаю тебе понаблюдать в окно. В качестве обучающего опыта.
Митчем улыбнулся и вышел.
Все поплыло перед взором Зака, когда смысл последних слов стал доходить до него. Покачиваясь, он подошел к окну. Стекло запотело от его дыхания, он смотрел в ночь, и глаза его медленно приспосабливались к темноте. Он узнал то, на что смотрел, прежде чем окончательно осознал, что это. Во дворе был припаркован черный фургон без номеров – ближе к главному входу, чем любая служебная машина. Фигуры, одетые в черное, бесшумно шли по тропинке. Лакеи Митчема. Их было четверо, и они все вместе держали что-то гладкое и черное.
Зак внимательно смотрел на черные фигуры, удивляясь тому, как много могут значить фигуры в темноте. Его глаза сузились при виде того, что они несли. Парашют, который он чувствовал ранее в тот день, замедлявший его падение в пропасть, лопнул, как натянутая резинка. А потом Зак падал, падал, падал…
Он смотрел, как мужчины упаковывают пластиковый мешок с телом в фургон. Смотрел, как они уезжают. Затем упал на колени. Тихие рыдания без слез сотрясали его. Он молча оплакивал женщину по имени Кэтрин, которую ни он, ни кто-либо другой никогда больше не увидит.
Глава 17
Ника
Выйдя из лаборатории, Ника обнаружила Квинна сидящим на диване в игровой комнате. Она села рядом с ним.
Квинн повернул голову и поцеловал ее. Но вдруг резко замер.
– Что за фигня?! – отпрянул он. – Ника, ты истекаешь кровью!
Прежде чем она успела остановить его, Квинн уже стягивал с нее рубашку в поисках источника
