Хеффер потер виски.
– Ну, Бен, это полное дерьмо. Хуже и не придумаешь.
– Где вы сейчас, сэр? – спросил Джавна.
Хеффер выглянул выглянул в иллюминатор дельты, только что миновавшей вершину параболы.
– Убей меня бог, если я знаю, – сказал он. – Тихий Океан везде одинаковый. Мы приземлимся в Лос-Анджелесе примерно через сорок пять минут, а потом мне надо будет заскочить в местное отделение Министерства. Здешний директор уходит в отставку. В Вашингтон вернусь около полуночи по местному времени.
– Что прикажете делать? – спросил Джавна.
– А какие у нас варианты? – спросил в ответ Хеффер.
– Никаких, насколько я понимаю, – сказал Джавна. – Если не брать в расчет ДНК, она – человеческое существо и гражданка США и ОНЗ. Без ее согласия мы не можем передать ее нидам для проведения церемонии.
– А нельзя просто отлить им кварту ее крови или что-то в таком духе? – спросил Хеффер. – Мне не кажется, что попросить у нее кварту крови – такая уж большая наглость.
– Я совершенно уверен, что им нужна вся овца целиком, – сказал Джавна. – Когда я звонил в посольство Ниду, чтобы получить все детали, у меня сложилось именно такое впечатление. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что они становятся все более дерганые. Крайний срок приближается очень быстро.
– О ней вы им не сказали, – сказал Хеффер.
– Нет, – сказал Джавна. – Я решил, что лучше сперва посоветоваться с вами.
– Арррргх, – сказал Хеффер (он не зарычал, а именно произнес слово «аргх»). – Что ж, ничего другого я и не ожидал.
– Мне очень жаль, сэр, – сказал Джавна.
Он читал транскрипты и отчеты о ходе визитов босса в Японию и Таиланд. Сказать, что они приняли дурной поворот, значило предполжить, что возможность хорошего поворота вообще существовала в перспективе. Хеффер надеялся добиться от этих двух стран уступок в эмиграционной сфере, чтобы обеспечить гражданам третьего мира шанс перемещения в начало очереди на колонизацию. Но азиаты всегда с большим трепетом относились к своему статусу и своим колонизационным квотам. И Япония, и Таиланд в самых дипломатичных выражениях посоветовали Хефферу засунуть свои предложения поглубже. Это турне определенно не стало его звездным моментом.
– Слушай, – сказал Хеффер. – Как минимум мы должны вызвать ее на разговор. Может быть, если она согласится сотрудничать, нам и удастся достигнуть какого-нибудь компромисса с Ниду. По крайне мере мы продемонстрируем им, что старались. Нам это необходимо. Как полагаешь, твой человек сможет склонить ее к сотрудничеству?
– У него с ней свидание где-то через час, – сказал Джавна. – Может заодно и спросить.
– Свидание? – переспросил Хеффер. – Иисусе, Бен!
– Его вроде как заставили, – сказал Джавна. – В любом случае, эта женщина даже не подозревает, что она отчасти овца. Ему придется сообщить ей об этом.
– Такое не назовешь подходящим разговором для первого свидания, – сказал Хеффер.
– У меня случались первые свидания, которые от такого разговора только выиграли бы, – сказал Джавна.
– Ну, такое со всеми нами случалось, – сказал Хеффер. – Но ситуацию это для него не упрощает.
– Нет, сэр, – сказал Джавна.
– Следует ли нам за нее беспокоиться? – спросил Хеффер. – Вон сколько овец уже перебили.
– Мы совершенно уверены, что те, кто уничтожает овец, о ней не знают, – сказал Джавна. – Потому что в противном случае она была бы уже мертва.
– Бен, мы должны забрать ее к себе, – сказал Хеффер. – Хотя бы ради ее собственной безопасности.
– Это не так просто, – сказал Джавна. – Рискуя показаться мелодраматичным, осмелюсь заметить, что заявить женщине в течение одного вечера, что она частично овца, что ее жизнь в опасности и что правительство нуждается в ней для поддержания межпланетного мира – значит взвалить на нее слишком много.
– У нас нет других вариантов, Бен, – сказал Хеффер. – Ты сам так сказал.
– Ладно, – сказал Джавна. – Попрошу его привести ее.
– Он справится? – спросил Хеффер.
Джавна рассмеялся.
– Сэр, этот парень зарабатывает на жизнь, сообщая скверные новости, – сказал он. – Верьте мне, лучше него с этим делом не справится никто.
* * * * *
– Я должен кое-что вам сказать, – сообщил Крик Робин, когда они шли через «Арлингтон Молл».
– Надеюсь, не про шмотки? – уточнила Робин, бросая быстрый взгляд на свою одежду. – Сама знаю, они слегка потрепанные, но зато удобные. Владельцы, магазинов, кстати, не то чтобы катаются, как сыр в масле.
– Я не обратил внимания на ваши шмотки, – сказал Крик. Сам он был в куртке, футболке и джинсах.
– Даже не знаю, как это воспринимать, – сказала Робин. – Значит ли это, что и на меня вы внимания не обратили? Если так, то свидание уже пошло не так, как я надеялся.
Крик улыбнулся.
– На вас я внимание обратил. Честное слово.
– Хороший ответ, – сказала Робин. – Чем вы занимаетесь, Гарри?
– Я работаю на Министерство Иностранных Дел, – сказал Крик. – Я посредник в делах ксеносапиенсов.
Робин обдумала этот титул.
– Вы помогаете нечеловеческим разумам? Звучит так, будто вы либо бог, либо жиголо. Что может быть или очень интересно, или крайне отвратительно.
– Я ни тот, ни другой, – сказал Крик. – Я хожу по инопланетным посольствам и сообщаю тамошним обитателям дурные новости.
Робин сморщилась.
– Стремная работенка, – сказала она.
– Требует определенного настроя, – согласился Крик.
– Значит, у вас и для меня есть дурные новости? – спросила Робин.
– Ну.., – начал Крик.
– Смотрите! Пришли, – сказала Робин, указывая на прозрачный куб тридцатипятифутовой высоты в атриуме «Арлингтон Молл».
Крик присмотрелся и разглядел внутри куба четырех человек, которые буквально отскакивали от стенок.
– Что это такое? – спросил он.
– Это «Стенобол», – сказала Робин. – Мы тут из-за него.
– Стенобол? – переспросил Крик. – Я играл в него в третьем классе. Вы бросаете теннисный мячик о стенку, а когда он отскакивает – ловите его. Если вы его упускаете, надо успеть добежать до стены, прежде чем кто-то бросит в нее мяч. Вот это называется стенобол.
– Ну, две вещи скажу, – ответила Робин. – Во-первых, игра называется «суицид», а не "стенобол", и считать иначе – извращение и глупость. Во-вторых, обратите внимание на вывеску вон там. На ней написано «Стенобол» с маленькими буковками тэ-эм в конце, и я уверена, что любой ребенок, решивший сыграть в «суицид», называя его
