Вслед за гостями в Великий Зал должен был войти Нарф-вин-Гетаг, чтобы подняться на алтарный помост и выполнить последовательность ритуальных действий, символизирующих его намерение занять трон Ниду. Эти предварительные ритуалы не были необходимы, но освящены традицией и придавали церемонии законченность.
После них наступал черед обязательных актов, установленных кланом ауф-Гетаг после восхождения его члена на трон. Многие кланы, занимавшие его ранее, нагружали свои коронационные церемонии таким количеством нюансов, что только самые внимательные кандидаты были способны выполнить все ритуалы, не рискуя облажаться и ввергнуть Ниду в очередную гражданскую войну.
В отличие от них церемониал ауф-Гетагов был нарочито прост: сканирование мозга жертвенной овцы с последующим жертвоприношением, и двух вопросов, задаваемых компьютерной сетью Ниду: «Какой клан принес жертву?» и «Каково требование клана-жертвователя?». Ответы были таковы: «Клан ауф-Гетаг» и «Отдай мне контроль над сетью».
Краткость церемонии обеспечивалась компьютерной сетью и овцой. Тот, кто контролировал сеть, контролировал все аспекты управления Ниду. После получения контроля над сетью его было невероятно трудно отнять. Что касается овцы, то сеть мгновенно считывала геном животного из клеток крови, чтобы убедиться, что ее порода соответствует установлениям; сканирование мозга доказывало, что она жива и сохраняет мыслительные способности.
Последнее действие было ключевым: церемониальные вопросы задавались, строго говоря, жертвенному животному, но если оно не могло самостоятельно ответить на них (что случалось всегда), за нее это делал член клана, владеющего правами собственности на овцу.
До сих пор эта система работала, как часы: жертвенные животные, будучи овцами, не умели говорить (что и подтверждалось сканированием), и в ходе церемонии их убивали. Вопросы же переадресовывались члену клана, предоставившего овцу. По законам Ниду владеть овцами нужной породы мог только клан ауф-Гетаг. Даже если бы члену другого клана и удалось бы представить овцу породы «Грезы андроида», он не получил бы права отвечать на вопросы, поскольку с точки зрения закона был не владельцем, а вором.
Этот маленький нюанс держался кланом ауф-Гетаг в глубочайшем секрете, и знали о нем только самые высокопоставленные его представители. В их число входил Хубу-ауф-Гетаг, который должен был присутствовать на сегодняшней церемонии и испытывал полную уверенность в том, что после того, как попытка Нарфа-вин-Гетага сорвется, он лично ее и проведет. После чего он казнит Нарфа-вин-Гетага за измену прямо на драгоценных коврах Великого Зала, перед лицом собравшихся гостей с сотен миров. Затем он разберется с капитанами крейсеров «Глар». И наконец, просто по приколу, он учинит децимацию клану вин-Гетаг. Эта показательная расправа надолго положит конец мыслям о восстании среди всех прочих кланов.
Однако какой бы глубокой тайной не был этот нюанс, родился он отнюдь не в недрах самого клана ауф-Гетаг. Он был ему предложен вместе с рядом других оптимизационных поправок, группой советников от «ЛегаЦен», создателя новой компьютерной сети Ниду. Ауф-Гетаги, соблазнившись хитроумием идеи и непробиваемым соглашением о неразглашении, предложенным «ЛегаЦен», подписались под ней. Теперь, несколько десятилетий спустя, они даже не подозревали о том, что она пришла к ним откуда-то извне. Члены клана просто забыли об этом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Крик.
– Как будто меня сейчас стошнит, – сказала Робин.
– Здесь есть, куда, – сказал Крик, указывая на стоящую на алтаре чашу, предназначенную для сбора крови Робин.
– Не искушай меня, – сказала Робин. – Между прочим, эта штука чертовски болючая, – добавила она, показывая запястье с сидящим в нем шунтом. В нужный момент перекрывающий его кран повернут, чтобы выпустить в чашу примерно две унции крови.
– Я могу гарантировать, что альтернатива куда больнее, – сказал Крик.
– Все это совершенно нереально, Гарри, – сказала Робин. – Я хочу проснуться в своей убогой постели, в своей убогой квартирке, съесть убогий завтрак, пойти на работу и заняться уборкой вонючих хомячиных клеток.
– Скоро, Робин, – сказал Крик. – Пока же... ты хорошо помнишь все, что должна сделать?
– Помню, – сказала Робин и снова подняла руку. – Некоторые вещи довольно трудно забыть.
– Все будет хорошо, – сказал Крик. – Помни, что я буду стоять в первом ряду.
– А где будет стоять Такк? – спросила она. Они с Такком сильно сблизились за время путешествия.
– Он будет рядом со мной, – сказал Крик.
Робин хихикнула.
– Это плохие новости для тех, кто будет стоять во втором ряду.
Двери в конце зала распахнулись. Публика хлынула внутрь.
– Ну вот, – сказал Крик и повернулся к Робин. – Держись, Робин. Уже почти все.
Робин придвинулась к Крику и клюнула его в щеку.
– Спасибо тебе, Гарри, – сказала она. – За все. Забудь, что я успела наговорить – свидание получилось что надо.
– Спасибо, – сказал Крик.
– В следующий раз, впрочем, – сказала Робин. – Давай просто сходим в кино.
И она пошла к алтарю. Крик направился в другую сторону, смешался с толпой и нашел Бена Джавну и Джима Хеффера.
Они обнаружились в задних рядах. Джавна шагнул вперед и сжал его руку. Крик сморщился.
– Прости, Гарри, – сказал Джавна. – Но боже правый! Я так рад видеть тебя живым, парень. Хотя, судя по всему, ты уцелел только чудом.
– Спасибо, Бен, – сказал Крик. – Живым быть хорошо, чудом ты уцелел или нет.
Крик посмотрел на Хеффера, который подошел и встал рядом с Джавной.
– Господин министр, – сказал он.
– Мистер Крик, – отозвался Хеффер. – Рад наконец встретиться с вами. Я хотел сказать – господин премьер-министр Крик. Мы слышали о вашем повышении.
– Этой работой ты обязан мне, – сказал Джавна. – Отличная должность.
– Ну да, но посмотри, на что пришлось пойти, чтобы получить ее, – сказал Крик.
– После окончания коронации вы вряд ли надолго на ней задержитесь, – сказал Хеффер. – Нарф-вин-Гетаг переиграл всех. Нас просто перерезали по кустам. Победа в суде, одержанная Беном, это практические единственное наше достижение. Я готов побиться об заклад, что сразу после церемонии нас с вами и Беном отведут прямым ходом в лагерь для военнопленных.
– И все же вы приехали сюда, – сказал Крик.
– Надежда умирает последней, – сказал Хеффер. – И мы
