- С чего начнем?
- Н-не знаю.
- Что нам нужно?
- Не знаю.
Чего пристал? Я сейчас с трудом могу вспомнить свое имя, а он с тортом меня достает и не останавливается:
- Чего ты хочешь?
- Тебя.
Черт. Черт. Черт.
Глава 43
- Поздравить я тебя хочу, Довлатов. Поздравить. Улавливаешь разницу между тем, о чем я говорю, и трансляцией Камасутры в твоих глазах? Фу, извращенец. А с виду ведь приличный человек.
Спрыгиваю со стола и с выражением лица, будто меня только что пчела в задницу укусила, начинаю забег по огромной кухне, по пути открывая каждый ящик.
- Тогда и ты выключи свой прямой эфир. Знаешь, он меня отвлекает.
Фил щурит глаза и подходит сзади.
- Не любишь фильмы ужасов?
А что еще он в моих глазах увидеть мог? Конечно же, сцену, как Карлсон остается без пропеллера. Пусть не врет, именно это я и представляю.
- С твоим участием?
На что он намекает?
Быть скромной, скажу я вам, чертовски сложно.
Хочется же съязвить и выкрутиться, а не могу. Леди внутри меня уже натянула на руку длинную перчатку и ищет веер.
- Так, держи себя в руках, Филимон. – Выставляю ладонь вперед, типа, не суйся, чувак, в мою клетку, не то наброшусь, и делаю шаг в сторону. – Я понимаю, влюбился, чувства и прочая ванильная фигня, но у всего же есть предел. А вообще, тебя не поймешь. То ты торт хочешь, то меня на грех склоняешь. Определись уже.
- На грех склоняю? – ржет Довлатов на весь отель. – И как? Получается?
Пришлось трусливо закрыть глаза, чтобы не спалиться так по-глупому. Думаете, удалось? Вряд ли. Фил знает, что по верному пути идет. Стоит рядом, не прикасается. Но этого и не нужно. Я и так его чувствую. Его одного, забыв про Обашкина, про подругу, которой помощь моя и не требовалась. Просто ощущаю его дыхание на своих волосах. Слышу, как бьется сердце. А еще тепло… Как только я начинаю думать о нем, становится нереально жарко, будто сам сатана меня в кипящий котел закинул.
- Конечно…. НЕТ. – Хотели посмотреть на Сажинскую реакцию? Смотрите. – Да и вряд ли получится. Знаешь, какой синоним у моего имени?
- Катастрофа?
- Нет.
- Стихийное бедствие?
- У тебя пятерка по ОБЖ была, что ли?
- Угу, – качает головой, протягивая ко мне свою руку. – Не отвлекайся. Рассказывай, что там насчет грехов? Я за пару часов уложусь перетащить тебя на темную сторону?
- И не надейся. У меня принципы.
- Даже так? – комментирует он, обходя стороной, чтобы зажать меня в угол. – А с силой воли как обстоят дела?
Фил пальцем дотрагивается до моей щеки.
Эй, это запрещенный прием. Нельзя так делать. Могу ведь и не сдержаться.
- М?
- Все отлично. Можешь не переживать.
Пришлось присесть, чтобы выскочить из Довлатовской ловушки. Ага. Обложил, гад, еще и издевается.
- Хорошо, не буду.
Минут через десять, когда я уже порхала по кухне, кидая на стол все, что на глаза попадалось, я поняла, почему Фил не стал со мной спорить. Он ждал удобного момента. Ага, дал мне время на передышку, чтобы потом атаковать. Мою выдержку проверяли на прочность, легкими, но будто случайными прикосновениями.
Вам смешно, а мне вот не особо.
Из рук и так все валилось, а тут еще он со своими касаниями. Не жалел девчонку, добивал, неблагодарный.
- С тобой все нормально?
Его рука скользнула по моей спине и замерла.
А-а-а, кислорода мне, срочно. Спасайте Маруську, пока не поздно.
Какой к черту торт, когда хотелось развернуться и уткнуться в мужскую шею.
- Ага.
- Я не мешаю?
Сходить с ума? Он об этом?
- Не-а. Чем ты можешь мне мешать?
Блин, зря сказала. Да я будто перед разъяренным быком в красных труселях пробежала. Язык мой – враг мой. Надо бы уже запомнить.
Повернулась, чтобы посмотреть на его реакцию, и тут же пожалела. Потому что все, финал. Это как перед худеющим человеком поставить коробку конфет. Мало кто сдержится и не накинется.
Я не сдержалась.
Бросила на пол банку с мукой и сама к Филу потянулась, обвивая шею руками. Не было мыслей, что он оттолкнет и посмеется над этим порывом. Наоборот, складывалось ощущение, что Сажинская стена разрушена и Маруська вышла на свободу, чтобы тут же попасть в мужские объятия. Притягивала парня ближе к себе, не сопротивляясь, когда он посадил меня на стол, чтобы тут же накинуться на мои губы жарким поцелуем. Я лишь закрыла глаза, пытаясь сохранить в памяти этот сумасшедший момент.
Поцелуй с каждой секундой становился все откровеннее, пробуждая во мне внутренний голод, который требовал продолжения.
Со звоном на пол летели тарелки, разбиваясь на маленькие осколки, но, кажется, даже Фил не обращал на это никакого внимания.
- Почему рядом с тобой я не могу себя контролировать? Марусь, ты меня с ума сводишь. Понимаешь это? – Он гладит мои губы, пристально вглядываясь в лицо.
Я ответить не могу, лишь головой качаю. Мне дышать нечем от такого признания. Смотрю в его глаза и вспоминаю нашу первую встречу. Кто бы мог подумать, что парень, которого я малиновым вареньем облила, станет для меня таким важным. От которого будет сносить крышу. Которого я…
- Dieu! Сe qui se passe ici? ( Боже! Что здесь происходит? Прим.автора) – слышу я мужской крик за спиной Фила. - Ma cuisine! Dieu! (Моя кухня! Боже!)
Отталкиваю от себя Фила и вижу в дверях незнакомого мужчину, который орет на французском, кидая на пол поднос с профитролями.
Довлатов спокойным голосом отвечает ему, а я чувствую себя дурой, потому что ничего не понимаю. Ясно только одно - истеричного мужика зовут Леон и его явно кто-то разозлил.
О, еще моя задница, которая собралась уходить на пенсию, чтобы больше не нарываться на приключения, требовала взять ноги в руки и бежать.
И я хотела. Только Фил не хотел. Переплел наши пальцы и собой прикрыл, пока с французом разговаривал. Теперь пришла моя очередь стоять с открытым ртом, потому что Фил владел этим языком так, будто всю жизнь прожил под Эйфелевой башней.
Когда за мужчиной громко хлопнулась дверь и мы остались одни, Фил засмеялся.
- Кто это был? – немного отходя от шока, спросила я. – И почему он орал так, будто мы съели всех его лягушек?
- Наш временный повар. Отец лично летал за ним в Париж, уговаривая поработать на него.
- И? Кричал-то он почему?
- Потому что мы съели всех его лягушек. – И снова смеется.
А мне не смешно.
