Откровенно сказать, ото всех изменений красота целителя ничуть не пострадала, просто в ней появились зрелость и какая-то глубина. Внутренний голос зафыркал, предположив, что теперь-то я уже не рискну называть его мальчишкой. Но… откуда что взялось?!
– Я тоже подумал, – сказал Сташек. – Мне не за что тебя прощать. Ты ведь права, я чудовище.
– Ох! – Я страдальчески поморщилась и скользнула за ним в кабину. Встала за спиной и, стараясь не привлекать излишнего внимания, зашептала: – Что ты несешь? Ты целитель, ты столько делаешь для людей… Я бы никогда не смогла…
– Регина, моя работа – это не вопрос призвания, это вопрос искупления, – прервал меня он, бросив короткий взгляд через плечо. – Потому как я не просто чудовище, а монстр из монстров.
Лифт остановился, и Сташек быстрым шагом покинул кабину.
– А кто из нас нет?! – воскликнула я вдогонку и настолько искренне, что он оглянулся, и по его совершенному лицу разлилось недоверчивое изумление. – В конечном итоге важно не это.
Тут створки лифта захлопнулись, прекратив наш странный диалог.
– Извините, – пискнула я оставшимся в кабинке и развесившим жадные уши коллегам и вместе с ними отбыла наверх.
Путь до кабинета прошел без приключений (что внутренний голос воспринял как благоприятный знак), работа продвигалась в деловом режиме, без любопытных посетителей, звонков, давления и спешки (что внутренний голос посчитал дважды благоприятным знаком), в одиннадцать я была уведомлена по электронной связи, что через полчаса начнется очередное заседание очередной комиссии, но я от него освобождена в связи с загруженностью (пока я неверяще протирала глаза, читая эти строки, внутренний голос совсем расслабился и перешел на довольное урчание), и даже Первородные проявили подозрительную сдержанность, ни разу не позвонив и ничем меня не достав. Целое утро никто на меня не покушался, никто ничего от меня не требовал, даже Мориц или ее помощники не караулили меня под дверью (пару раз я выглядывала из кабинета и, никого не обнаружив в коридоре, вопреки всякой логике расстраивалась), так что совершенно естественно, что ближе к обеду я заскучала. Повертела в руках телефон, прикидывая, не позвонить ли Первородным и не раздать ли каких поручений попротивнее, но тут, на их счастье, желудок подал сигнал о своей потребности в пище, и я, проворно вскочив, перекинула сумочку через плечо и, тщательно закрыв кабинет, танцующей походкой направилась в столовую. Вдруг повезет и столкнусь со Сташеком? Мы с ним всегда так чудесно ссоримся, а сегодня утром расстались почти друзьями, непорядок… Или даже с Мориц, почему бы и нет?! Вот так, в приятном предвкушении, я вплыла в помещение столовой и внимательно его оглядела на предмет потенциального общения.
Перси и Катрина сидели за ближайшим к выходу столиком и оживленно болтали. Помахав им рукой и этим нехитрым действием, а также долгим выразительным взглядом зарезервировав местечко рядом с ними, я быстренько купила себе перекусить и присоединилась к компаньонкам.
– Как дела? – поинтересовалась я, потому что так предписывают правила вежливости и потому что мне действительно было любопытно.
– С переменным успехом, – поморщилась Катрина, а Перси неопределенно пожала плечами.
– Ты теперь не с нами? – спросили подруги чуть ли не хором, и я на секунду почувствовала себя виноватой.
– Увы, увы, – забормотала я, тщетно стараясь изобразить на лице сожаление по этому поводу. – Занимаюсь исключительно вампирами.
«Вернее, их принцем», – честно уточнил внутренний голос, но его ремарку я озвучивать не стала.
– А со мной так ничего и не ясно, – с налетом грусти вздохнула Катрина и вдруг, резво подскочив, прокричала на всю столовую: – Анджей, иди к нам!
Анджей?! Я едва удержала физиономию от перекоса: нет, я помнила, конечно, что сама его недавно искала, но ведь для того, чтобы нервы потрепать, а делать это в присутствии компаньонок представлялось несколько неудобным. Оттого я оборачиваться не стала и вообще постаралась гармонично слиться с окружающей обстановкой: может, он меня и не заметит. А может, наоборот, заметит и не подойдет.
Судя по засиявшему лицу Катрины и затрепетавшим ресницам Перси (чего я никак не пойму, так этой странной реакции), целитель все-таки к столику подошел, а судя по прозвучавшему за спиной вопросу, навыки мимикрирования я еще освоила не в полной мере:
– Регина, ты не против?
Я взяла себе секундную паузу для складывания губ в гримаску если не дружелюбную, то хотя бы нейтральную, и медленно повернулась.
– Конечно нет, – любезно сказала я и тут же принялась сосредоточенно ковыряться в салате.
Девочки засуетились, перекладывая сумки, задвигали стульями, зазвенели тарелками, в общем, постарались, чтобы коллега смог разместиться с максимальным комфортом. Соскучившийся по ехидству внутренний голос тут же прокомментировал данное обстоятельство и сделал это так метко, что я, расфыркавшись, подавилась салатом, моментально возвращая к себе всеобщее внимание.
– Все в порядке, – прокашлявшись, сообщила я и пригрозила внутреннему голосу внутренним же кулаком.
Коллеги завели беседу, и вполне светскую, я же энергично жевала, расправляясь с салатом, а затем и с лазаньей. Внутренний голос как бы невзначай порекомендовал сравнить мой обед с дневным рационом целителя, что я, наивная душа, и сделала. Кроме воды, перед Сташеком красовался только… пакетик с фисташками, которыми он не только питался сам, но и активно угощал компаньонок, охотно откликавшихся на его щедрое предложение. Орешки! И в самом деле, что еще мужчине для счастья нужно?!
– Регина, бери, не стесняйся. – Сташек великодушно придвинул ко мне фисташки. Ну конечно, куда ему целый пакетик-то?! Лопнет еще от переедания.
– Нет, спасибо. – Я перевела угрюмый взор на истекающую маслом лазанью в собственной тарелке и помянула недобрым словом Ронна. Внутренний голос при этом хмыкнул довольно скептически, но надо же мне было кого-нибудь обвинить в своем обжорстве? А Дарт-средний казался для этого идеальной кандидатурой.
– Мне пора, – объявил Сташек и поднялся, бросив на меня нерешительный взгляд. – Регина, я…
Он прервался, ищуще всматриваясь мне в лицо, но то ли на нем ничего не нашел, то ли нашел, но не то, что искал (честно скажу, после терзаний по поводу высокой калорийности обеда любезное выражение бесследно покинуло мою физиономию), но закончил он несколько иначе, чем собирался:
– Всем удачного дня.
С этими словами Сташек подхватил поднос и ретировался.
– Какой классный парень, – мечтательно выдохнула Катрина.
– Угу, – буркнула я.
– Нет, в самом деле классный! – завелась подруга, сверкнув очами, не пойму только почему: я же согласилась, разве нет?
– Красивый как картинка! – Перси подперла голову рукой. – Но есть в нем… не знаю, как объяснить. Вижу, кто-то стоит за его спиной. Огромный такой и… темный.
– Папа? – моргнув, предположила Катрина.
– Брюнет он у него, что ли? – не догнала и я.
– Не знаю, – нахмурилась Перси. – Но чувствуется за Сташеком большая сила.
Катрина выразительно округлила глаза и насмешливо фыркнула.
– Так что на твоем месте, Регина, я была бы поосторожнее, – подытожила Перси и тоже поднялась. – Побегу я, у меня занятия.
Мы кивнули одновременно, все еще находясь под впечатлением от ее слов.
– А почему мне-то надо быть осторожнее? – несколько запоздало озадачилась я, глядя, как ясновидящая растворяется в толпе у
