— Что, правда? Можно? — не поверил Гриша своим ушам.
— Нужно, сынок. Пошли, — решительно заявил старик и первым захромал к выходу.
Григорий сбежал с крыльца и, отступив от дома на десяток шагов, замер, держа саблю в левой руке. Тело отозвалось на привычное состояние сосредоточенности сразу, словно ждало. Правая рука парня одним движением вымахнула саблю из ножен, и воздух застонал, рассекаемый острейшим клинком. Гриша играл саблей, словно и вправду сражался. А когда все закончилось, очнулся стоящим на одном колене, с вытянутой вперед саблей. Левая рука продолжала сжимать ножны обратным хватом, обратив их в защиту.
— Силен, — одобрительно кивнул старый казак. — Потешил старика. Любо. Давно я такой доброй пляски не видел.
— Да и я, признаться, с самого испытания так не плясал, — ответил Гриша, слегка задыхаясь от переполнявших его чувств.
— Умойся и в дом ступай, — скомандовал старик, забирая саблю.
Когда вошедший в мазанку Гриша увидел хозяина, то растерялся. Тот сидел перед накрытым столом, положив перед собой саблю и какой-то узелок, и задумчиво попыхивал трубкой. Увидев парня, он жестом указал ему на место перед собой и, молча налив чаю в кавказский грушевидный стаканчик, тихо сказал:
— Смотрю, легла тебе красавица моя в руку. Да и на душу тоже. Так?
— Так, дяденька, — не стал лукавить парень. — Словно сама в пляске руку вела.
— То добре, — кивнул старик. — Значит, признала она кровь твою. И вот что я тебе скажу, казак. Забирай ее.
— Да как же так, дяденька?! — растерянно ахнул парень. — У вас же небось и наследники есть. Тоже род казачий.
— Нет. Сгинули мои наследники. Дочка одна осталась, — грустно вздохнул старик. — Давно уже мужняя жена, да только не казак он. Хоть по роду и в реестре пишется.
— Разве ж так бывает? Чтобы по роду да по реестру казак, а по делу…
— Бывает. Не казак, купец. От службы откупается и сынов откупает, пузо отрастил, что баба на сносях. С какой стороны к коню подходить, и забыл уже. Все на бричке катается, что тот барин. Вот и выходит, что нет у меня наследника. Да и не хочу я, чтобы настоящий булат абы кому достался. Оружие вою служить должно, а не в сундуке пылиться. Вот пусть оно тебе и послужит. Но и это не все. Вот, смотри, — с этими словами старик развернул узелок и выложил перед парнем странную брошь.
— Неужто рубин?! — ахнул Гриша, рассмотрев ее. Камень в броши был размером с перепелиное яйцо.
— Он, — кивнул старик. — С тюрбана того самого паши снял. А здесь казна моя. Все, что скопил за годы. Только на похороны себе отложил. Батюшке местному отдал.
— Не могу я это принять, — вдруг потряс Гриша головой. — Не мое оно. Дочки твоей.
— Твое, — отрезал старик. — Помру я на днях. Срок пришел. А как не станет меня, похорони по нашим законам. Проследи, чтобы все правильно сделали, и сорокоуст закажи, да молебен отстой. А как сделаешь, так и живи, как сможешь. А насчет дочки не переживай. Я у попа бумагу оставлю, что наследником своим тебя кличу, перед людьми и Богом. Мол, долг старый плачу. Не посмеют спорить. Так сделаешь?
Ветеран смотрел на парня с такой надеждой в глазах, что Гриша не осмелился отказать ему в последней просьбе.
— Сделаю, — коротко кивнул парень.
— Добре. Забирай всё. А как помру, тебя позовут, — завершил старик разговор, пододвигая к нему все разложенное на столе.
* * *Прогулявшись по базару и прикупив кое-каких мелочей, князь с сестрой вышли на центральную площадь города и свернули на дорогу, ведущую к казармам. Еще в ротонде Николай Степанович объяснил сестре, что хочет поговорить со старым ветераном, знавшим еще деда Гриши. Уж очень много непонятного происходило вокруг этого парня. Будучи девушкой от природы весьма любопытной, Зоя сразу согласилась с таким предложением и даже не стала возмущаться, когда князь напомнил ей о деле на базаре.
Уже подходя к воротам городских казарм, Зоя дернула брата за рукав и, указывая глазами куда-то далеко вперед, тихо сказала:
— Вот он. С каким-то свертком шагает.
— Вижу, — улыбнулся Николай Степанович.
— Однако и осанка у него. Словно весь город ему принадлежит, — вдруг восхитилась Зоя.
— Насчет города не знаю, а вот гонору там точно на четверых хватит. Я тут намедни попытался высказать ему, что, мол, почтительности у него маловато, так знаешь, что он мне ответил?
— Надеюсь, не послал куда подальше? — рассмеялась Зоя.
— Нет. Но ответил так, что до сих пор не понимаю, то ли злиться, то ли восхищаться. Меня, говорит, учили Господа почитать и честь воинскую, а все остальное от лукавого.
— А может, он прав? — помолчав, неожиданно произнесла Зоя.
— Как это? — растерялся князь.
— Что тебя беспокоит, Коленька? — с участием спросила Зоя.
— Откровенно говоря, я уже и сам не понимаю, правильно ли сделал, что решил принять участие в судьбе этого юноши. Если бы не Лиза…
— Ты с ума сошел?! — возмутилась Зоя. — Даже думать о таком не смей. Ты же слово дал! Ушам не верю! И это мой брат, которого я всегда считала образцом порядочности и твердости духа. Ты можешь мне объяснить, что случилось?
— Сам не понимаю, — нехотя признался князь. — Ты знаешь, Зайка, я всегда был прагматиком до мозга костей. Верил в человеческий разум и науку, а не в гадания и прочую мистику, но столкнувшись с ним, неожиданно понял, что о многом в этом мире и понятия не имею. И признаться, меня это пугает.
— Перестань, Николя. Это смешно. Он просто юноша, которого воспитывали не так, как нас с тобой. Сирота, которому очень не повезло в жизни. И раз у нас есть возможность изменить его судьбу к лучшему, пусть так и будет. А все его странности… А кто из нас без них?
— Бог с ним. Будем считать, что у меня была минутная слабость. Лучше расскажи, с чего вдруг ты решила завести себе охрану.
