К Рею я так и не пошла. Вместо этого после пар вернулась в свою комнату. Делать ничего не хотелось. Было одно желание: лечь и лежать, пока не наступит утро и, может быть, что-нибудь решится. Однако я понимала: не решится ничего. И прятаться долго не получится. И потом, так и не состоявшееся совещание… Мы все равно увидимся. И будем видеться. И…
Поднялась, замерла перед зеркалом, поправила растрепавшиеся волосы. Надо идти! Тихонько выскользнула из комнаты, подняла руку, чтобы постучать в соседнюю дверь. Стук развеял тишину, царившую на этаже, а затем дверь отворилась, и ректор Денвер замер на пороге.
– А, это вы, Аманда, – сказал он как ни в чем не бывало, только без привычной улыбки. – Входите.
И отступил, пропуская меня в гостиную. Здесь по-прежнему пахло мятой. Приглушенный свет говорил о том, что вряд ли Рей работал. Скорее, тоже не знал, чем заняться, как и я.
– Мне показалось, нам нужно поговорить, – заставила себя обернуться к нему. – Послушайте, Рей, недоразумение, возникшее между нами…
– Какое недоразумение? – спросил Денвер. – То, что я вам не нравлюсь в качестве ректора? Это ваше право. Есть множество людей, которые терпеть меня не могут. Увы, тех, кто любит, гораздо меньше, но и они есть. Что пакостили по-мелкому? Спасибо, что не по-крупному. Как мы работали вместе, так и будем работать. Только, пожалуйста, не прикасайтесь больше к моим приборам, кто-то мог пострадать.
И почему я чувствую себя еще более мерзко?
– Я пришла извиниться, – произнесла самые важные слова. – Признаю, мне не понравилось ваше назначение, потому что мы дружили с ректором Симонсом, и я рассчитывала, что когда он уйдет…
– Ректором станете вы? – улыбнулся Рей. – Боюсь вас огорчить, Аманда, но этот вариант даже не рассматривался.
– Но почему? – мигом забыла о своих благих намерениях.
– Потому, что вас съедят – и не подавятся. Хотя нет, подавятся обязательно, но все равно съедят. Вы слишком молоды для того, чтобы в научных кругах вас воспринимали всерьез.
– Да вы всего-то на пять лет старше! – возмутилась от всей души.
– Думаете, меня воспринимают? Если бы не мои последние изобретения, цвет научного сообщества со мной и здороваться бы не стал. И если бы вас назначили на пост ректора, пошла бы волна возмущений. Разве совету магов это нужно?
– Ну, знаете ли! Что мне теперь, каяться в том, что из меня еще не сыплется песок?
– Зачем же? – Рей все-таки улыбнулся, снял очки и положил на стол. – Наслаждаться жизнью, пока наука не стала единственным, что вам осталось.
– А вы? Вы наслаждаетесь? То-то, погляжу, из кабинета носа не кажете!
Рей молчал. Только смотрел на меня утомленно. Наверное, в этот момент я для него опустилась куда-то на уровень младшего брата. Столько же шума и проблем. От этой мысли стало тоскливо.
– Меня устраивает моя жизнь, Аманда, – наконец сказал он. – И о причинах я вам говорил. Поэтому давайте на этом завершим наш спор. Вам не стать ректором еще лет десять. Смиритесь с этим.
– Конечно, у меня ведь связей нет.
И вот зачем я это сказала? Хотела уязвить? После нашего вчерашнего разговора понимала, что Рей здесь не из-за красивых глаз или дружбы с королем, но не удержалась. Эх! Зато, кажется, попала в цель, потому что ректор нахмурился и уже не казался безмятежным.
– Вы, кажется, пришли извиняться? – холодно напомнил он.
– А? Да, точно, – опустила голову. – Прошу прощения, ректор Денвер. Мне жаль, что между нами возникли недоразумения. Обещаю больше не прикасаться к вашим приборам и…
– И все-таки снять проклятие с половицы. Я могу сам, конечно, но магия у вас специфическая, и мне не хотелось бы потом обращаться к проклятийникам, чтобы заклинание снимали уже с меня.
– Да, конечно. Уберу немедленно.
– Вот и замечательно. До завтра, декан Дейлис. У меня сегодня еще много работы.
– И по поводу конференции. Если вам неприятна моя кандидатура, я не обижусь, если…
– Аманда, – перебил меня Рей, – если бы я не хотел вашего участия, то не стал бы его вам предлагать. У нас не так много времени на подготовку, так что поторопитесь.
– Спасибо. И… не злитесь. И без очков вам лучше.
Я поторопилась скрыться за дверью, пока не наговорила еще больше глупостей. Сняла проклятие с половицы, заперлась в комнате и придвинула к себе наброски, из которых должно было родиться мое выступление, но мысли снова и снова возвращались к Рею. Мне действительно было жаль. Возможно, если бы он кричал на меня, топал ногами, возмущался, мне бы не было так стыдно. Но, увы, Мышонок просто молчал. И от этого становилось только более тошно.
До самых выходных я упорно избегала ректора Денвера. Даже на совещании села на самый дальний ряд. Стоит признать, он тоже не делал попыток примириться. Хотя нельзя сказать, что мы ссорились. Но все-таки каждый раз, когда видела его, было неловко. После пар сразу уходила на этаж выше, к девчонкам, или работала над текстом доклада. Ловила себя на мысли, что по поводу некоторых утверждений хочется посоветоваться с Реем, но так и не пошла.
Зато в воскресенье отвела душу за все мои страдания. Ровно в восемь часов мы с Энджелом встретились у входа в студенческое общежитие. Мой студент казался мрачнее тучи. Еще бы, я попросила профессоров вызывать его на практикумах как можно активнее. Думаю, начало учебы в университете Гарроуз запомнится ему надолго.
– И? Где эта ваша маркурина? – поинтересовался он.
– Идите за мной, – вручила ему большую корзину. – Наполните ягодами до самого верха – и можете быть свободны.
Мы миновали длинную парковую аллею и углубились на экспериментальные участки. Маркурину мы высаживали в строго отведенном месте. Она любила тень и влагу, поэтому и посадили ее у небольшого озерца в тени деревьев.
– Вот, – указала Энджелу на ярко-красные ягодки. – Мелкая, конечно, но уже поспела. Из нее готовят некоторые очень редкие зелья, поэтому будьте аккуратны, не подавите. Удачи, студент Риад.
Я сама расположилась на скамейке с видом на озеро. Вид воды всегда меня успокаивал, помогал обрести душевное равновесие. Вот и сейчас я любовалась чуть
