А еще с моей скамьи было отлично видно Энджела. Он, видимо, решил, что задача легче легкого, потому что скинул форменный пиджак на траву, засучил рукава и… замер удивленно. Еще бы! Только что перед ним была целая поляна маркурин – и вдруг оказалось, что ягодки растут шагах в трех от него, а под ногами – только густая трава. Энджел сделал шаг – ягоды снова спрятались, щеголяя красными бочками подальше от него. Увы, студент Риад не мог похвастаться чистотой помыслов.
– Это вы! – развернулся он ко мне. – Вы заколдовали ягоды, чтобы отомстить!
– Слишком много чести, – фыркнула я. – Открою секрет, маркурина дается в руки только людям, у которых мысли чисты и безмятежны. А если же вами владеют гнев, мстительность, желание устроить кому-то пакость, собрать ее будет крайне сложно. Но видите ли, в чем дело, Риад. Пока вы не наберете полную корзину, и шагу отсюда не сделаете, даже если мне придется следить за вами всю ночь.
– Вы сами-то ее хоть когда-нибудь собирали? – продолжал пререкаться Энджел.
– Конечно. Хотите покажу?
– Попытайтесь.
Я подошла к полянке маркурин и представила те красивые туфельки, которые я видела в столичном магазине. Увы, слишком дорогие, но такие прекрасные! Цвета топленого молока, на устойчивом каблучке, с белыми бусинками. Нагнулась – и подцепила маркурину, потому что мое восхищение было искренним, как и желание купить туфельки.
– Теперь вы, – с усмешкой приказала Риаду и вернулась на скамью, а Энджел решил взять ягодки хитростью. Он сел на землю, будто бы совсем не собирался их рвать, закрыл глаза и расслабился. Маркурина тут же показалась, подобралась к нему поближе. Прыжок – и десяток ягодок отправились в корзину, а все остальные спрятались среди зеленой листвы. Энджел снова замер, но теперь маркурина была умнее, если можно так выразиться о ягоде, и не показывалась там, где Энджи мог ее достать.
– И все-таки вы жульничаете, – обернулся он ко мне.
– В чем же? – спросила я.
– Да во всем! Уверен, вы использовали на ягодах заклинание.
– Нет, слово мага. Все так, как я и сказала. Чистота помыслов.
– Значит, у вас она есть, а у меня нет?
– Странно, что ты спрашиваешь, – пожала плечами. – Это ведь не я выдала тебя ректору Денверу, а ты меня.
И сама не заметила, как перешла на ты. Но сложно обращаться на вы к мальчишке, который сидит среди ягод маркурины и пытается обвинить меня в недобрых мыслях.
– Я думал, реакция Рея будет более… бурной, – признал он.
– Тебе родители не рассказывали, что случилось с индюком, который приобрел привычку думать?
– Отправился к кухарке на стол? – вдруг улыбнулся Энджи, и я поняла, что между ним и Реем есть едва уловимое сходство. У них похожи улыбки. И черты лица, пусть и слегка.
– Хоть что-то ты знаешь, – улыбнулась в ответ. Увы, к этому моменту моя злость на Энджела Риада прошла, осталась только на себя саму. – Твой брат – взрослый мужчина. Что он, по-твоему, должен был сделать? Уволить меня?
– Конечно нет, – возмутился Энджи. – Разозлиться для начала. А он стоял и смотрел так… безразлично.
– И нравится же тебе его злить.
Энджел не ответил. Вместо этого снова безуспешно попытался достать маркурину. Увы, маркурина и сейчас не далась в его ладони.
– Декан Дейлис, а чем вам помешал Рей? – поинтересовался он.
– Да ничем. – Еще со студентами это не обсуждала! – Он мне просто не нравится.
– А вы ему нравитесь. Я, наверное, поэтому и сказал.
– Не говори глупостей и занимайся маркуриной, иначе останешься без обеда, а то и без ужина.
Энджел вздохнул и вернулся к ягодам. Нравлюсь? Какая глупость! Увы, даже если определенная симпатия с его стороны и была, теперь ее нет. А Энджи сорвал еще несколько ягод маркурины.
– О чем ты думаешь? – спросила я.
– О доме, – обернулся он. – Я скучаю.
Маркурины прильнули к мальчишке, и он ловко принялся наполнять корзину. Вскоре она была полна доверху, и даже подавленных ягодок не было. Я подошла и оценила результат.
– Видимо, сильно скучаешь, – сказала ему.
– Очень, – признал Энджи. – Меня там, конечно, никто не ждет, но дома остались люди, которых знаю с детства. Няня, мой старый учитель, слуги. И мне хотелось бы находиться совсем не здесь.
– Ничего, привыкнешь, – сказала я. – Все привыкают. Первый месяц самый трудный, а потом станет легче. Главное, не ссорься больше с однокурсниками, тебе с ними еще долго и учиться, и жить.
– А вы помирились с Реем? – хитро спросил Энджи.
– Это уже не твоего ума дело. Мне сейчас не до разбирательств с ректором, конференция на носу.
– Какая?
– Не скажу, это опасно. Тебе вообще ничего нельзя говорить.
– Неправда, – встряхнул Энджи своей невообразимой прической. – И, если вам станет легче, мне жаль.
Только маркурины подозрительно спрятались. Врет и не краснеет. Ничего ему не жаль! Вот мелкий паршивец. Но я начинала привыкать. Студенты бывают разные, и это еще не худший вариант.
Глава 14
А конференция приближалась – быстро и неумолимо, как и королевские балы. Я заказала несколько платьев для выхода в свет и отдельно одно для конференции, но сама мысль о том, чтобы час ехать с ректором в одном автомобиле, пока доберемся до здания высшего магического совета, вызывала трепет. Однако выбора не было, и в назначенный час я стояла под дверями общежития с небольшим портфельчиком в руке. Там лежал текст доклада и несколько кристаллов для наглядности. Долго ждать не пришлось. Рей появился на крыльце – с мужским вариантом моего портфельчика, в строгом темно-синем костюме и с холодной отстраненностью на лице. Неужели еще злился?
– Доброе утро, Аманда, – кивнул мне.
– Доброе утро, ректор Денвер, – ответила я.
Как раз подали автомобиль, и Рей протянул мне руку, помогая в него забраться. Ладонь была теплой, и я удержала ее чуть дольше положенного, а когда подняла голову, встретилась со странным, испытующим взглядом.
– Что-то не так? – спросила тихо.
– Нет, все так, – ответил Рей и занял свое место. Я уставилась в окно, чтобы не смущаться и не чувствовать себя виноватой. Да, не так мне представлялся миг триумфа! На носу важнейшая конференция в жизни, а я могу думать только об одном надутом, как индюк, мужчине. И почему, спрашивается? Потому что сказала правду? Без короля ведь в его назначении не обошлось. Я ведь не говорила, что он этого не заслужил.
Но Рей молчал, и мне тоже пришлось, потому что начинать разговор первой не собиралась. Только поправила оборки голубого платья – достаточно закрытого, чтобы быть приличным, и красивого, чтобы вызывать всеобщее восхищение. А за окнами уже тянулись улочки столицы. Я обожала Гарроуз, столицу Целиции. Каждый его уголок. Это
