От увиденного сердце сжалось до размера песчинки. Мне никогда не забыть скелета, обтянутого кожей, с всклокоченными волосами, ввалившимися глазами, что бился на койке. Бедняжка при жизни выглядела хуже Эммы после смерти. Не могла поверить, что это существо — человек. Ромео вливал женщине в рот жидкость из склянки, но её тут же рвало на лекаря и двух помощниц в таких же белых балахонах. Вернее сказать — их одежда когда-то была белой…
— Девочка, не стой тут, — синьора, что смотрела на меня несколько минут назад, потащила за руку подальше от этого ужаса. — Идём-идём.
Ноги заплетались, ветошь поползла к пяткам. Путаясь в тряпках, несколько раз чуть не упала. Спасибо доброй женщине — она завела меня к себе в палату и плотно закрыла дверь.
— Здесь тише, — крики и правда звучали немного глуше, — присядь-ка, — она усадила на кровать и взялась возвращать мои повязки на место.
— Что с ней? — спохватившись, потянулась к бинтам.
— Порча на смерть. Бедняжка стала жертвой Кровавой Тины.
— Как же это? Я в Польнео совсем недавно, но здесь было так тихо и спокойно…
— Тина бесчинствовала в порту, а он находится в стороне от города. Я сама из портового квартала. Так умело пряталась, дрянь… Поверь, милая, дожив до преклонных лет, не думала, что увижу такое. В госпитале ещё несколько дней назад яблоку негде было упасть. Не хватало кроватей, лекарей, помощниц. Пострадавшим стелили прямо на полу. Синьор Ромео выделил три ящика лекарств из личных запасов. Напрасно — почти все умерли.
— Люди, которых я видела в коридоре — выжившие после встречи с Тиной?
— Именно, — женщина кивнула и подошла к окну. — Нам очень повезло. Неимоверное счастье! — она прислонила морщинистую пятерню к запотевшему стеклу, оставив след. — Обезумевшая ведьма — всегда страшно, а Кровавая Тина — сама бездна.
Прекрасно понимала, о чём говорит синьора, возможно, лучше, чем она сама. Каждая из ведьм боится сойти с ума, ополоуметь, услышать в голове голоса тёмных духов. Мы служим хозяину бездны, он дарует нам колдовскую силу, возможность творить чудеса, наслаждаться полётом на метле, веселиться в компании беспечных сестёр и фавнов на шабашах, но цена такой жизни высока. Платить приходится не каждой из нас, но если бездна выбрала жертву, это означает — конец. Безумие окутывает голову, шёпот духов не умолкает ни на секунду. Хозяин вершит зло руками своих детей, черпая силу из содеянного. Он превращает красивых молодых ведьм в калек. Если чокнутую не прикончит инквизиция, то позже она умрёт сама, в страшных муках.
— Кажется, стихла, — истошные крики бедняжки больше не сотрясали камни в стенах.
— Отмучилась, — женщина подняла руки к потолку. — Последняя из смертельно больных.
— Упокой Великий Брат её душу, — слова сами собой сорвались с губ.
— Да будет молитва услышана, — поддержала синьора. — А ты почему здесь? Что с твоими ногами?
— Зашла поужинать в «Сытый Маттео» и нарвалась на сбрендившего Охотника… Он решил, что я Кровавая Тина.
— Запомни мои слова, девочка — если кто-нибудь не остановит безумие, земли Ханерды утонут в реках крови.
***
Остаток ночи я провела, лёжа в кровати, но так и не сомкнула глаз. С рассветом отыскала Ромео и выпросилась подышать воздухом. Лекарь взял обещание не уходить за ворота госпиталя, выдал мои сапоги и жаловал плащ с собственного плеча. Избавившись от повязок, оглядела ровную кожу без единого шрама — настроение немного улучшилось. Оставалось одеться и выскользнуть из стен, где всё напоминало о ночном кошмаре.
Спустившись по потрескавшимся ступеням, прислушалась к утреннему пению птиц и втянула ноздрями прохладный, влажный воздух. По небу плыли разбитые тучки, солнце понемногу поднималось выше, бросая несмелые лучи на увядшую траву в парке госпиталя. Уселась на скамейку и пожалела, что не осталась на завтрак. Хотя, возможно, не прогадала. Видела, как соседке плюхнули в миску кашу — скорее всего, плохо смолотая недоваренная пшеница. Святейшая инквизиция могла быть щедрее, если бы не тратила столько денег на чепцы для сна.
— Амэ! — по парковой дорожке чуть не бежал Торе, держа в охапке свёрток, перевязанный лентой. Он положил ношу на скамейку и уселся рядом. — Доброе утро.
— Наверное, — пожала плечами, чувствуя — Тор и правда рад меня видеть. — Послушай, Ромео рассказал, что ты вызвался быть палачом Марио. Это правда?
— Правда, — доброе расположение духа мгновенно покинуло инквизитора, в глазах мелькнули чёрные точки. — Его не будут судить, а значит, и пытать не станут, но я приложу все усилия, чтобы смерть этой твари была медленной и мучительной…
— Стой-стой-стой! — крепко обхватила пухлые щёки Торе. — Смотри на меня, Сальваторе, — впиваясь взглядом в почерневшие глаза мужчины, старалась понять, что с ним случилось. — Где тот человек, в чьём сердце живёт вера? Где ты, Тор?
— Я не молился сегодня, — он накрыл ладонями мои пальцы и сомкнул веки.
— Не делай этого. Пусть Марио казнят без тебя, прошу…
Инквизитор открыл глаза, чернота сменилась глубоким синим с едва уловимыми белыми прожилками. Ветер играл с его кудряшками, а я так и не могла понять, что он чувствует. Эмоции смешались, словно самое сложное ведьмовское зелье, рецепт которого вот так с ходу не разгадать.
— Амэ, я инквизитор, — Торе говорил шёпотом. — Убил стольких, что тебе и в кошмаре не привидится. Пытал не меньше сотни женщин, и не все они были ведьмами.
— Ты был инквизитором, Сальваторе. Теперь всё иначе, ты — моя часть, моя душа.
Клянусь копытами козлоного Сильвана, видела, как в его глазах набрались слезы. Жгучая искорка мелькнула в груди, я вздрогнула от собственных мыслей — захотелось коснуться поцелуем пухлых губ. Святейшие печати, что на меня нашло?!
— Откуда ты взялась такая, а? — Торе, наконец, улыбнулся. — Перевернула всё с ног на голову, держишь за жабры — глаза того и гляди вылезут. Чуть не разрыдался.
— Не пойдёшь?
— Да куда я теперь пойду заплаканный? — инквизитор откинулся на лавке и картинно шмыгнул носом.
— Дурак, — ткнула кулаком в мягкий бок. — А что там у тебя? — поймав момент, решилась спросить про свёрток.
— Подарок для синьорины, — Торе отодвинулся и положил его между нами. — Открывай.
В предвкушении закусила губу и, чуть не взвизгнув от восторга, дёрнула за ленту, распуская бант. Разодрав шелестящий пергамент, подумала, что ослепла — на секунды свет в глазах погас. Платье! Просто сногсшибательное бархатное платье с широким капюшоном. Бордовая ворсистая ткань, элегантный крой, аккуратный шов. Обтягивающие рукава от локтя расходились клином, совсем чуть-чуть изящного кружева и шнуровка на груди, юбка будет струиться по ногам. Да это же целое состояние!
— Ну, нет, Амэ! Моих денег хватит, чтобы купить для тебя ещё одно платье, а потом вместе пойдём побираться, — инквизитор снова знал, о чём я думаю. — Прими как извинения за то, что простудил тебя, — добавил, оставив шутливый тон.
— Спасибо, Тор, — щупала плотную подкладку, не
